Евангелие от Иисуса

Что такое? – с тревогой спрашивала Мария. Ничего, приснилось что-то, отвечал он. Расскажи, – сказала она, произнеся это слово с такой любовью, с такой нежностью, что Иисус не сумел сдержать слез, а потом – и слов, которые старался утаить Мне снится, что отец мой ищет убить меня. Это отца твоего убили, а ты здесь, ты жив. Я – младенец, я – в Вифлееме Иудейском, и отец мой ищет убить меня. А почему в Вифлееме? Я родился там. Быть может, сон твой значит, что отец твой не хотел, чтобы ты появлялся на свет. Мария, ты же ничего не знаешь. Нет, не знаю. Были в Вифлееме младенцы, которых погубил мой отец. Убил? Ну, не своими руками зарезал, а погубил тем, что не спас, не отвел занесенный над ними клинок. И тебе во сне кажется, будто ты – один из них. Я умирал уже тысячу раз. Бедный, бедный Иисус. Оттого я и ушел из дому. Вот теперь я наконец все поняла. Думаешь, поняла? Разве это еще не все? Нет, есть еще такое, чего я пока не могу тебе сказать. То, что ты скажешь, когда мы встретимся снова?

Да. Иисус заснул, склонив голову на плечо Марии, обдавая дыханием ее грудь, а она не сомкнула глаз во весь остаток ночи. Сердце ее ныло, ибо вместе с рассветом должна была прийти и разлука, однако душа была спокойна: она знала теперь, что человек, спавший рядом, – это тот, кого ждала она всю жизнь, кто принадлежал ей и кому принадлежала она, хотя он достался ей девственником, а она отдала ему многогрешное и нечистое тело, но мир начался заново, с чистого листа, на котором пока лишь восемь строк – восемь дней, и что это значит по сравнению с огромным, нетронутым будущим, хотя он так молод, этот Иисус, и я, Мария из Магдалы, лежу бок о бок с мужчиной, как бывало столько раз, но теперь изнемогаю от любви и у меня нет возраста.

Утро ушло на приготовления в дорогу, и казалось, что Иисус собрался на край света, а не в Назарет, до которого и двухсот стадий не будет, так что обычный человек, выйдя в полдень, к закату дойдет непременно, даже при том, что путь из Магдалы в Назарет не очень-то прямой и ровный и изобилует крутыми каменистыми откосами. Будь осторожен, в окрестностях еще бродят мятежники, сказала Мария. Неужели? Ты давно не бывал в здешних краях, это ведь Галилея. И я галилеянин, они мне зла не причинят. Какой же ты галилеянин, раз родился в Вифлееме Иудейском? Меня зачали в Назарете, а на свет я появился, если правду сказать, не в самом Вифлееме, а в пещере, под землей, хотя, знаешь, мне кажется, что здесь, в Магдале, я родился во второй раз. И родила тебя блудница. Для меня ты никакая не блудница, с яростью ответил Иисус. Это мое ремесло. После этих слов наступило долгое молчание: Мария ждала, что он договорит, Иисус одолевал и все никак не мог одолеть свое смятение и наконец вымолвил: Ты уберешь то полотнище, что вывесила над воротами, чтобы никто не смел входить к тебе? Мария поглядела на него серьезно, но тотчас улыбнулась не без лукавства: Нельзя же принять двоих мужчин разом. Что значат твои слова? Значат они, что ты хоть и уйдешь, но останешься, – и прибавила, помолчав: Тряпка так и будет висеть над воротами моими. Но все подумают, будто ты принимаешь мужчину. И верно подумают, ибо со мною будешь ты. И никто больше не войдет к тебе? Ты сказал это, и женщина по имени Мария из Магдалы перестала быть блудницей в тот миг, когда ты оказался здесь. Чем же ты будешь жить? Только ландыши полевые растут без труда и забот. Иисус взял ее за обе руки и сказал: Назарет недалеко, я как-нибудь приду к тебе. Если придешь, то обретешь меня. Я всегда хочу обретать тебя. Так и будет, пока ты живешь на свете. Что же, я умру раньше тебя? Я старше и, конечно, умру первой, но, если случится тебе умереть раньше, я останусь жить хотя бы для того, чтобы ты мог обрести меня. А если ты умрешь первой? Хвала тому, кто привел тебя в этот мир, когда я уже была в нем. После этих слов Мария из Магдалы подала Иисусу еду, и ему не было нужды говорить: Присядь со мной, ибо с первого дня, как только затворились ворота, этот мужчина и эта женщина делили и умножали между собой чувства и движения, ощущения и пространство, не слишком заботясь о том, чтобы соблюдать обычай, закон или правило. Можно не сомневаться, что они не сумели бы нам ответить, вздумай мы осведомиться, каким это образом удавалось им это, как чувствовали себя и надежно защищенными, и совершенно свободными в этих четырех стенах, где всего за несколько дней сумели создать мир по собственному образу и подобию, – заметим мимоходом, что больше был этот мир подобен ей, чем ему, – и поскольку оба были непреложно уверены в том, что будут у них еще встречи, то нам остается лишь терпеливо дожидаться того часа, когда оба они станут лицом к лицу с другим миром, с тем, что ожидает за воротами, с тем, чьи обитатели беспокойно спрашивают:

Да что ж там происходит внутри? – и уверяю вас, вовсе не постельные забавы рисует себе их воображение. Итак, Мария и Иисус поели, она надела ему на ноги сандалии и сказала: Если хочешь к вечеру быть в Назарете, пора идти.