Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

Я шла по оживленному Нью-Йорку. Счастливый город. Тепло и как-то безмятежно. Под ногами решетки — вентиляция метро. Когда шел поезд, оттуда вырывался вихрь, приподнимая юбку, — я вспомнила знаменитый кадр с Мэрилин Монро: она, улыбаясь, стоит на решетке, придерживая юбку рукой. А жизнь между тем была у нее нелегкой. Потяжелее твоей. Но она улыбалась. Улыбайся и ты! В жизни много зависит от настроя. А в Америке это — самое главное. Я шла по улице, и веселая, энергичная толпа заряжала меня бодростью. Не думаю, чтобы у них все было гладко, но они как-то пробиваются! Пробьемся и мы. Назад хода нет. Если Крис вдруг поймет, что я заодно с этой бандой, — ни его, ни Ксюху я не увижу никогда. И — никогда не увижу ее, если он вдруг узнает правду. «Бывшим родственникам усыновленных детей нельзя их видеть!» Ты — просто Марина, и больше — никто. Только так ты можешь увидеть Ксюху и не потерять ее навсегда. Обратный билет у меня, к счастью, с собой. Есть телефон подруги по училищу, Иры Скринской, живущей где-то под Нью-Йорком... Не пропаду. В сумке — триста долларов и мобильник. Сегодня — десятое сентября... Обратный билет — на семнадцатое. Не пропаду. Вдруг я увидела высокий столб света в небе. Что это? Стояла, вглядываясь в небесную мглу. A-а, наконец поняла я, это просвет между небоскребами-близнецами Всемирного торгового центра!

Я шла вдоль цветочного магазина. Из него на тротуар были выставлены бочки с огромными растениями, я шла, как в тропическом лесу, любуясь цветами, вдыхая запахи. Из «леса» я вышла почти веселая. Что мне грустить? У меня есть все! Правда, это «все» недоступно, но оно ведь есть! Надо позвонить Крису, опередить эту банду, пока они не изгадили все. Объяснить ему что-то... соврать, что я ни при чем, что они все придумали?.. Только так. О господи! Нет, не буду звонить — мой английский груб, а тут — надо объяснить ему то, что объяснить невозможно. Только чудо может меня спасти!.. Какое чудо? Любовь! Других чудес на свете не существует. Но какая любовь выдержит, если травить ее — так, как травили мою любовь, только она появлялась, — любовь к Владу, любовь к Ксюхе, любовь к Крису... Все отравили они!

Увижу его — и все станет ясно. Когда он уезжал в последний раз, он грустил... Но Америка — не Россия: тут не принято долго грустить.

«Поеду!» — решила я и остановила желтое такси.

Водителю, смуглому латиноамериканцу, я сначала читала вслух визитку Криса, потом, видя, что он ничего не понимает, просто ему ее отдала. Он долго ее вертел... Неграмотный, что ли?

Повернувшись, он долго смотрел на меня, потом вдруг радостно улыбнулся.

— Русская, да? — с кавказским акцентом произнес он.

— Да! — воскликнула я.

— Так бы и говорила! Я ж из Баку!

— Знаете, где это? — Я кивнула на визитку.

Он почесал в затылке. Развернул на коленях карту.

— Так это ж рядом совсем! Сто раз там был, но все названия путаю. Повезло, землячка, тебе. Вашингтон-сквер!

Мы ехали по широкой улице с шикарными витринами.

— А это что за улица?

— Так их Пятая авеню!

— А-а!

Пятая авеню утыкалась в сквер — тот самый. Здесь уже был другой Нью-Йорк: невысокие старинные дома с наружными лестницами, скорее, крылечками перед богатыми, резными дверьми. Посередине деревья, газоны — на травке блаженствовали люди, в основном молодежь, разувшись, развалившись, раздевшись до пояса. Притом многие читали книжки. Готовились к экзаменам? Вот оно, счастье жизни, которого не было у меня.

Шофер помог мне найти офис Криса — широкие ступени с витыми перилами вели к двери на первом этаже, чуть приподнятом... или как этот этаж тут называется? Я не могла заставить себя преодолеть эти четыре ступеньки.

— Ну, иди, землячка! — подбодрил меня шофер. — Сам сначала стеснялся тут!.. Ну все, я пошел! — Он помахал рукой.

Эта неожиданная поддержка мне помогла — я хотя бы взялась за перила. Только чудо может спасти тебя!.. Какое чудо? А то, которое спасает всех.

И я вошла... Но — чудом и не пахло!

Строгая секретарша, сидя у окна с роскошными витражами, допросила меня — договаривалась ли я о встрече с доктором? Тут, похоже, не любят чудес!

— Но мне очень нужно видеть его!

— Хорошо. Тогда подождите здесь, — вдруг, нарушая все легенды об американской четкости и суперделовитости, улыбнулась эта седая загорелая женщина. — Он скоро выйдет сюда!

И вот за высокой белой дверью, чуть приоткрытой, послышались голоса. Они и раньше чуть доносились, но теперь сделались громче. Я четко слышала теперь тенор Криса и раскатистый женский бас. Оказывается, не только в России, но и в Америке люди слегка оживляются на выходе, видимо радуясь, что трудное дело позади, но порой это прощание затягивается надолго.

Наконец они появились: очень тучная женщина (у нас в России таких не бывает) и почти такая же девочка... но они — вместе, и мать заботится о ней!

Крис заметил меня краем глаза, но не повернулся, пока не довел их до двери.

— Марина! — наконец-то воскликнул он. — Рад видеть тебя!

Да, через эту стальную улыбку пробиться труднее, чем через дверку сейфа!

Мы кратко поцеловались.

— Ты выглядишь великолепно!

А что еще остается мне?