Евангелие от Маркса

По мнению Булгакова, Фейербах, Маркс, Энгельс и их последователи исповедуют особую религию. Но, конечно же, Булгаков и другие богостроители не предполагали, что это могла быть религия света и добра. Они возводили совершенно иную концепцию. По Булгакову, «атеизм, понимаемый как человекобожество, есть их религия, и именно из этой религии, а не из непосредственной и простой любви к человечеству, и проистекает их демократизм и социализм… Демократизм и социализм являются не самостоятельной ценностью, но лишь средством для атеизма, для борьбы с религией Богочеловечества во имя религии человекобожества… В чем же действительная и существенная разница между атеистическим и христианским социализмом, между социализмом человекобожества и социализмом Богочеловечества?… Социализм атеистический служит средством навсегда отгородиться от Бога (читай: от иудейского бога Яхве! — А. Б.), устроить жизнь так, чтобы совсем не было потребности в религии (читай: в иудейской религии! — А. Б.). Царство Христа не от мира сего (читай: не от ветхого мира! — А. Б.), и хотя социализм и является необходимой формой христианской политики, как исполнение заповеди любви, однако лишь как ее логическое последствие, но сам по себе с своими земными задачами не становится в качестве высшей ценности, сохраняя значение только средства. Царство же атеистического социализма вполне и всецело от мира сего (читай: от Нового Мира! — А. Б.), это те же идеалы иудейского мессианизма, ограничивающиеся задачей устроения земного царства» (там же, с. 44–45).

Вот, оказывается, ради чего возводил свою концепцию «человекобожества» Сергий Булгаков, — чтобы, отождествив марксизм с экономическим материализмом, поставить на него печать иудейского антихристианского мессианизма как устроения земного царства! И далее он пишет: «Ясно, что атеистический социализм, взятый со стороны своего человекобожеского идеала, содержит в себе начало безусловно антихристианское, создает плен для души, обманчивой личиной вводит во искушение, лукаво предлагая поклониться за хлебы. Поэтому между христианством (и в частности христианским социализмом) и современным атеистическим гуманизмом и социализмом существует религиозная бездна… тут существует принципиальная антитеза, и здесь возможна только непримиримая идейная борьба… Нужно бороться не с социализмом, как это делают невежественные или недобросовестные представители клира, но с религиозно-философской его основой» (т. е. марксизмом).

Все-таки поразительно лукавство антимарксистской религиозной интеллигенции. Не вскрыв причины и замалчивая суть марксистского «атеизма», а именно — отвержение иудейского монотеизма Яхве, неприятие этого Лукавого Духа, отвержение догматического церковного учения, ставшего препятствием на пути дальнейшей эволюции, — она выдает следствия за причины, второстепенное за главное, и на этом подложном основании громоздит свои раздутые концепции, мудрствуя лукаво по поводу соринки в чужом глазу, но молчит о бревне в своем глазу.

Однако воинствующим христианским социалистом Булгаков был недолго. До революции 1905–1907 гг. он еще рассматривал социализм как «способ практического осуществления христианской любви и солидарности», считал, что «истинное христианство всегда приводит к социализму», что в идее христианского социализма заключается историческое и религиозное призвание России. По тогдашнему мнению Булгакова, экономическое и политическое обновление России должно сопровождаться религиозной реформацией, преодолением казенщины, формализма и бюрократизма Русской православной церкви. Им было задумано создание радикально-реформистской христианско-социалистической партии «Союз христианской политики».