О значении
И прежде всего является вопрос: чем держится дисциплина революционной партии пролетариата? Чем она проверяется? Чем подкрепляется? Во-первых, сознательностью пролетарского авангарда и его преданностью революции, его выдержкой, самопожертвованием и героизмом. Во-вторых, его уменьем связаться, сблизиться, до известной степени, если хотите, слиться с самой широкой массой трудящихся, в первую голову пролетарской, но также и с непролетарской трудящейся массой. В-третьих, правильностью политического руководства, осуществляемого этим руководством, правильностью его политической стратегии и тактики, при условии, чтобы сами широкие массы собственным опытом убедились в этой правильности. Без этих условий дисциплина в революционной партии… неосуществима… Эти условия вырабатываются лишь долгим трудом, тяжелым опытом; их выработка облегчается правильной революционной теорией, которая, в свою очередь, не является догмой, а окончательно складывается лишь в тесной связи с практикой действительно массового и действительно революционного движения… Марксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы».
В этой же работе Ленин говорит и о воспитательной функции коммунистической партии: «При Советской власти в пролетарскую партию полезет еще больше буржуазно-интеллигентских выходцев. Они пролезут и в Советы, и в суды, и в администрацию, ибо нельзя, не из чего строить коммунизм иначе, как из человеческого материала, созданного капитализмом, ибо нельзя изгнать и уничтожить буржуазную интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать ее — перевоспитать надо в длительной борьбе, на почве диктатуры пролетариата, и самих пролетариев, которые от своих собственных мелкобуржуазных предрассудков избавляются не сразу, не чудом, не по велению божьей матери, не по велению лозунга, резолюции, декрета, а лишь в долгой, трудной массовой борьбе с массовыми буржуазными влияниями… Внутри советских инженеров, внутри советских учителей, внутри привилегированных, т. е. наиболее квалифицированных и наилучше поставленных рабочих на советских фабриках мы видим постоянное возрождение
Конечно, при господстве буржуазии очень „трудно“ победить буржуазные привычки в собственной, т. е. рабочей партии: „трудно“ выгнать из партии привычных, безнадежно испорченных буржуазными предрассудками вождей-парламентариев… „трудно“ добиться, чтобы коммунистические парламентарии не играли в буржуазно-парламентские бирюльки, а занимались насущнейшей работой пропаганды, агитации, организации в массах…
Но все эти „трудности“ — прямо-таки детские трудности по сравнению с задачами