Евангелие от Робеспьера

Робеспьер выступил в Якобинском клубе. Он сказал, что нельзя ограничиваться низложением короля. Основная причина наших бедствий коренится как в исполнительной власти, так и в Законодательном собрании. Исполнительная власть стремится погубить государство, Законодательное собрание не может или не хочет спасти его. Робеспьер предложил всеобщим голосованием избрать национальный Конвент для выработки новой конституции.

Но чем громче звучали голоса на улицах, тем тише были речи в Собрании. История повторяется: перед лицом государственного переворота могущественная партия пытается договориться с правительством. Бриссо и Кондорсе забыли свои республиканские призывы. Цель их весьма скромная: на огромном огне, охватившем всю страну, они хотят испечь свой министерский пирог.

Последняя попытка жирондистов найти контакт с королем! Но король последователен: после недолгих колебаний он делает решительный шаг к собственной гибели. Через своих агентов Людовик XVI просит главнокомандующего прусскими войсками герцога Брауншвейгского выпустить манифест, обращенный к французам, дабы устрашить «смутьянов».

Манифест был составлен эмигрантами. Герцог Брауншвейгский (как говорят, человек либеральный и даже втайне сочувствующий революции), вздыхая, подписал его. (Классический образец того, как враги революции одним росчерком пера смогли окончательно восстановить против себя всю страну.)

Вот как отозвался о манифесте Марат:

«Их наглый вождь, действуя под диктовку тюильрийской шайки, потребовал от имени своих господ, чтобы мы отдались на милость нашего прежнего тирана и вернулись к старым цепям. Он уже угрожает жестокостью тем, кто будет мужественно отстаивать свою свободу».

Вопрос о вооруженном восстании был решен.

И тогда закончилась карьера еще одного революционера, бывшего народного кумира, мэра города Парижа Петиона. Единственный из жирондистов, он перешел на сторону короля, хотя практически ничем не мог ему помочь. (Видимо, таково влияние власти – получив ее, человек не может легко с ней расстаться. Должность парижского мэра вполне устраивала Петиона, а отдавать город в руки мятежа, который еще неизвестно чем кончится, – дело рискованное. Психологически понятно и намерение Петиона держаться в рамках закона, то есть в данном случае принять сторону монархии.)

Ранним утром 10 августа в городской ратуше собрались комиссары, выбранные от парижских секций. Немногочисленные чиновники прежнего муниципалитета тихо удалились. Так была организована Парижская Коммуна, которая встала во главе восстания.

Коммуна назначила Сантера начальником Национальной гвардии.

В ночь на 10 августа Коммуной руководили видные комиссары секций: Робер, Россиноль, Эбер, Билло-Варен. Робеспьер и Марат были избраны в Генеральный Совет Коммуны позднее. После того, как народ победил.

В штурме Тюильри принимало участие много наших старых знакомых, включая даже Теруань де Мирекур. Но ни Дантона, ни Марата, ни Демулена, ни Робеспьера не было среди осаждавших.

Подробности штурма королевского дворца хорошо известны. Напомним, что это было настоящее кровопролитное сражение, с большим количеством жертв.

Подчеркнем лишь одну деталь: Людовик XVI, то есть тот человек, ради которого умирали швейцарцы и роялисты, защитники дворца, еще перед началом штурма спрятался со своей семьей в Законодательном собрании.

Представим себе на минуту следующую картину: в Тюильри льется кровь, от ружейных залпов звенят стекла в Собрании, депутаты в волнении – ведь никто не знает исхода. Один только человек спокойно сидит в ложе – это Людовик XVI. (Когда не надо принимать никаких решений – он вообще очень спокоен.) Король, пожалуй, единственный, кто понимает, что это конец. О чем он думает? Вспоминает свою прежнюю жизнь? Или жалеет себя? Дескать, бедный я, неудачный король. У каждого из моих предков было свое честолюбие, все хотели быть первыми. Один стал самым умным, другой – самым храбрым, третий – самым коварным. Увы, мне далеко до лавров Генриха IV или Людовика XIV. Чем же я прославлюсь? Вероятно, мне остается быть самым глупым королем из самых наиглупейших. Что бы такое придумать, чтобы переплюнуть всех глупых королей, чтобы за мной сохранилось абсолютное первенство!

– Эй, подать сюда персик! И король начинает меланхолично его обсасывать, понимая, что теперь уж он наверняка войдет в историю.

* * *

Итак, Людовик Шестнадцатый сидит в тюрьме Тампль, а Жорж Дантон – в Совете Министров.

Во Франции практически три правительства: Законодательное собрание, Парижская Коммуна, министры во главе с Дантоном.

Взаимоотношения между этими тремя органами власти настолько сложные, положение на фронтах столь тяжелое, угроза контрреволюционного переворота так реальна, что у простых граждан буквально голова идет кругом. Они заняты проблемами сегодняшнего дня, и им некогда подумать о том, что будет завтра.