Евангелие от рыжего кота

Хасан ибн Али аль-Каин недаром носил цепочку, отнятую у маршала Матье де Клермона, на которой когда-то висел Рубин Милосердия. Маршал давно почил, а ассасину цепочка принесла больше тысячи лет жизни. На этом можно остановиться, если бы не соблазн получить в свои руки Рубин Милосердия, о возможностях которого Хасан только догадывался. Правда, маршалу Матье де Клермону цепочка никаких дивидендов не принесла, так как его кости давным-давно сгноила могила, а Хасан до сих пор жив и здоров.

Те твари, которые тоже охотились на Рубин Милосердия, истинные демоны. Чего стоит их жонглирование головами, которые Хасан им отрубил. Мало того, что они снова приросли к телам, но, к удивлению Хасана, твари поменялись головами. Также неясно, зачем они возились с пацаном по имени Вовка, так как с него толку как с козла молока. В сказки про то, что демоны хотят устроить его жизнь, как-то не верилось, в особенности потому, что рожи демонов не тянули на добродетель. Хасан решил присмотреть за мальчиком, а пока следует снова появиться в Метехи и узнать, что там забыли демоны.

Шестьсот лет он искал следы рубина.

После того, как его ударили по голове, он долго приходил в себя, по крохам восстанавливая свою память, а потом последовательно исследовал все страны вокруг Понта. Следы монашки Марии исчезли, так же, как и память о ней, словно она никогда не существовала. Одно время Хасан подумал, что рубин всего лишь сказка, которая возникла в его повреждённом мозгу. Только золотая цепочка, на которой висела реликвия, своим действием напоминала о том это не так. Первое, что он вспомнил через десять лет после удара – это цепочка, которую он нашел, последовательно убивая очевидцев, пока не добрался до одного купца генуэзца, купившего краденую вещь. Хасан убил его изощрённо, располосовав шкуру купца на ремни, а его семью продал в рабство ордынцу. После того, как он нашёл цепочку, регенерация головы Хасана пошло быстрее, но память – хитрая штука и, вместе с исчезновением раны, не восстанавливается.

Поезд останавливался только в Каспи, поэтому до Метехи пришлось шагать пешком. Солнце уже опускалось вниз и скоро дорогу скроет тьма, но бледная Луна на востоке обещала призрачное освещение. Хасан аль-Каин не боялся темноты – он, вообще, никого не боялся, поэтому прогулка под Луной или без неё не казалась ему чем-то исключительным. Какой-то поросёнок, посчитав его своим, увязался за ним возле околицы Каспи, и весело похрюкивая, успевал порыться пятачком на обочине. Хасан не стал его отгонять назад, не из-за любви к животным, а прагматично рассматривая хрюшку, как ужин. Он давно отбросил предрассудки, что свинья – животное нечистое, и хотя поклонялся аллаху и совершал намазы, но без особого энтузиазма, а по привычке. То, что христианские реликвии не менее действенные, он убедился на себе и даже иногда заходил в христианский храм и молился чужому богу.

Так как Хасан шагал не один, а с попутчиком, то к Метехи он подошел уже при яркой Луне. Не переходя мост через Мтквари, он расположился возле речки и вытащил древнее огниво, чтобы разжечь костёр. Поросёнку огонь не понравился, а через минуту ему было всё равно – его обезглавленное и выпотрошенное тельце вертелось на толстой ветке между двух рогаток. Отрезая куски ещё не пропеченного мяса, Хасан перекусил и поблагодарил бога, одного и другого, за терпимость к его грехам. После этого легко поднялся и перешёл мост через реку.

Когда он подошел к Собору Девы Марии, то заметил, что внутри церкви горит свет. Хасан, как охотничья собака, почувствовал, что свет в католическом храме неспроста. Католические храмы, редкость в Грузии и он не думал, что там сидят ревностные католики, которые молятся по ночам. По всей видимости, он там встретится с демонами, поэтому Хасан собрался и расправил плечи, настраивая себя на бой. В дверную щель он рассмотрел, что в храме находятся три мужчины и женщина ослепительной красоты. Ассасин давно не был религиозным стоиком, тем более, скопцом, поэтому рассматривал женщину с откровенным вожделением.

— Когда вы, тупые твари, убивали здешнего попа, что вокруг него находилось? — с некоторой угрозой спрашивала женщина, подхлестывая себя хвостом с крючком на конце. «Демон! Чистый демон!» — рассматривая её, думал Хасан, а Гаагтунгр, которого он знал, надулся, как Наполеон перед Ватерлоо, и ответил женщине: — Лилит, там был бардак.

— У тебя в голове бардак, — сказала Лилит и впилась в его мысли, отчего Гаагтунгру стало неуютно, и он дёрнулся.

— Стой, скотина! — сказала Лилит и хлестанула Гаагтунгра по спине. Он застыл, изнывая от боли, так как Лилит, зараза, вырвала из его спины кусок мяса. Исследовав мысли Гаагтунгра, она принялась за Веельзевула, который краснел, но перечить не посмел. Потом, повернувшись, она уставилась на Хутина, и тот застыл, покрываясь мерзким потом. Он чувствовал физически, как Лилит ковыряется в его мыслях и, отчего-то испугался.