Евангелие от Сатаны

Давя на тормоз, чтобы дать возможность ехавшему впереди пикапу свернуть в сторону, Мария вздрогнула, вспомнив о Марте Хейзл – первой из своих мертвецов. Сколько их она с тех пор встречала на своем пути! Мертвецов, гулявших по лицам, неподвижных мертвецов на террасах кафе, гниющих мертвых детей, которые прыгали через скакалку на школьных дворах, стариков, бродивших по кладбищам, и разложившихся женщин в старомодных платьях, которые мелкими глотками пили вино из пыльных бокалов посреди веселых компаний за столами крупных ресторанов. Неупокоенные мертвецы, которые не нашли путь на тот свет.

Молодая женщина сворачивает с федеральной дороги номер 70 и едет по Колфакс-авеню до Денверского зоопарка. Снежные хлопья уже начинают припудривать газоны. Потом она поворачивает на Стаут-стрит и едет до пересечения этой улицы с Брайтон. Чей-то пикап резко тормозит перед зданием бюро ФБР: должно быть, водителю пришла на ум прекрасная мысль предоставить ей в два раза больше места для парковки. Мария выключает зажигание и смотрит на часы: 17 часов.

79

Отец Карцо открывает дверь собора, и ему в ноздри ударяет сильный запах смолы и жженого мяса. Воздух наполнен дымом ладана. В этом ароматном тумане блестит множество желтых точек – свечи всех размеров. Если не считать этих язычков пламени, собор погружен в почти полную темноту. Ее нарушает лишь дневной свет, проникающий сюда издалека через витражи.

Экзорцист застывает на месте: его ноздри почувствовали тошнотворный сладкий запах фиалки – запах Дьявола. Какое-то время Карцо неподвижно стоит на пороге. Для обычного верующего эти средневековые запахи не значат ничего, но для экзорциста они имеют значение. Ладан Бога борется со сладкой вонью Дьявола. Отец Джакомино и его иезуиты впустили что-то в собор.

Карцо втягивает ноздрями запах и подробно анализирует его. У экзорциста вырывается вздох облегчения: аромат ладана и жирный запах свечей почти одержали победу над запахом фиалки и дымом сожженного мяса. Почти, но не полностью. Значит, иезуиты выиграли первый раунд боя. То, что запахи зла продолжают сопротивляться запаху святой смолы, увы, означает, что Зверь по-прежнему здесь. Дьявол ранен, но не побежден.

Карцо медленно идет в сторону хоров и слышит, как его шаги отдаются эхом под сводом. Скамьи и молитвенные скамейки с обеих сторон от центрального прохода разбиты. По оставшимся от них кучам деревянных обломков и бархатным подушкам видно, что скамьи были брошены вниз с большой высоты и разбились от удара о пол.

Под ногами священника шуршит бумага, и он, услышав этот шум, опускает глаза. Страницы из молитвенников и бумажные образа святых разлетелись почти по всему собору и покрывают пол. Он также замечает на мраморных плитах шарики из самшита. Сотни их рассыпались по полу, словно бусины из огромного ожерелья. Карцо поднимает один шарик, кладет себе на ладонь и рассматривает. Это бусина от четок. Карцо закрывает глаза. Верующие молились, когда Зверь вошел сюда. Четки, обмотанные вокруг их пальцев, мгновенно разорвались под действием злой силы, овладевшей собором.

Экзорцист подходит к чаше, вделанной в один из столбов. Она предназначена для святой воды, но та вода, которая еще шевелится на дне чаши, – гнилая. Карцо наклоняется, чтобы принюхаться к ней, но сильный запах серы заставляет его отшатнуться. Он зажимает себе ноздри, касается воды пальцами – и едва сдерживается, чтобы не выругаться от боли. Когда-то святая вода стала горячей, как кипяток.

Продолжая идти к хорам, Карцо замечает, что исповедальни из массивного дерева с обеих сторон собора тоже повреждены: их стены расколоты трещинами, а занавески исчезли: похоже, они сгорели в огне сильнейшего пожара. Священник поднимает глаза. Гипсовые статуи ангелов, которые слушают прихожан, поверяющих свои грехи священникам, разлетелись на куски. В других статуях, расположенных дальше, появились черные трещины. Карцо срывает покрывало со статуи Богородицы – и замирает на месте. В колеблющемся свете свечей он видит тонкие струйки крови, которые вытекают из глаз статуи. Эти струйки вьются вдоль бороздок мрамора, окрашивая их в красный цвет, и стекают на пол.

Дойдя до конца, Карцо останавливается: его чувства только что уловили последний знак: тусклые красные огни по бокам алтаря, означающие присутствие Бога, теперь погасли. Глаза Карцо вглядываются в темноту. В его ноздри врывается множество запахов. Но среди их буйства нет одного аромата – того, который должен быть сильнее всех остальных, того, который так прекрасен и благороден, что душа любого человека, вдохнувшего этот аромат, расцветает, как распускающийся цветок. Запаха роз, которым всегда сопровождается присутствие Господа. Здесь не было ни малейшего следа роз Бога или запаха амбры – аромата архангелов. Не было даже ни намека на запах ландыша – аромат святых или слабый запах лилии – аромат Богородицы. И Карцо понимает, что Бог и Его небесная свита покинули собор, отдав иезуитов во власть Зверя.

Он уже готов был дать волю одолевавшей его печали, но тут из подвалов собора донесся далекий крик.