Евангелие от Сатаны

Она распознавала кожу диких быков, с которых испанские монахи-кожевники сами снимали шкуру; кожу молодых козлят, тонкие душистые куски которой пиренейские переплетчики кладут один на другой, чтобы переплет казался толще; светлую шершавую кожу козлят другой породы, которую братья монахи за Альпами сначала окрашивали, а потом растягивали на досках из ценных пород дерева, чтобы уменьшить яркость цвета; вареную свиную кожу из монастырей на Луаре и золотые нити, которые немецкие кожевники вшивали нагретыми в свои изделия. Каждое из этих цеховых братств имело разрешение применять только один способ обработки кожи. Это ограничение защищало Церковь от омерзительной торговли священными книгами, поскольку гарантировало, что написанные книги останутся в тех монастырях, где появились на свет. По закону любого, кто осмелился бы тайком пронести книгу под своими лохмотьями, в случае поимки ослепляли раскаленным железом, а потом казнили медленной смертью. Но эта рукопись была переплетена в совершенно необычную кожу. Мать Изольда не помнила, чтобы когда-нибудь дотрагивалась до такой.

Еще удивительнее было другое: переплет не был изготовлен ни одним из способов, предписанных Церковью. Или, вернее, его обработали всеми этими способами. Должно быть, это была вершина мастерства лучших переплетчиков христианского мира. Это заставляло предположить, что рукопись после того, как была написана, неоднократно, в разные времена, была улучшена и каждый раз это делали заботливые руки. А для этого она должна была тайно передаваться из одного монастыря в другой как наследство. Или как проклятие. А вернее, рукопись сама выбирала себе дом.

Изольда, дочь моя, ты заблуждаешься…

Поворачивая в руках эту древнюю книгу, настоятельница снова почувствовала исходившее от нее странное тепло. Ее ладонь, касаясь этой кожи, словно гладила животное, с которого содрали шкуру, чтобы одеть рукопись в переплет. Она как будто чувствовала далекие удары его сердца, ощущала вены и артерии животного, его мышцы и блестящую от жира шерсть.

Изольда наклонилась ниже и втянула носом воздух, чтобы уловить запах рукописи. Переплет пах стойлом, заплесневевшим сыром и навозом. На заднем плане ее нос различил запах сырой соломы и еще дальше – зловонную смесь запахов пота, грязи и мочи. Еще был запах спермы, теплой и густой звериной спермы. Изольда вздрогнула, и ее пальцы наконец определили, из чего сделан переплет, которого они касались: из кожи черного козла. Кожа у этого козла была нежная и теплая, как у человека. С той разницей, что ни один кожевник, достойный этого имени, даже не подумал бы о том, чтобы переплести рукопись в человеческую кожу.

Понемногу ласкающие движения морщинистой ладони стали более медленными, легкими и женственными. В них появилось что-то греховное, словно в прикосновениях девушки к животу любовника. Движения становились точнее, и настоятельница монастыря чувствовала, как тепло рукописи постепенно согревает углубление в нижней части ее живота и делает тверже соски. Изольда, старая и высохшая, знала лишь те плотские удовольствия, которые неохотно предоставляла ей рука. Она перестала сопротивляться тому смутному беспокойству, от которого постепенно цепенело ее тело. И в тот момент, когда ее душа сдавалась, она увидела еще одно видение.

9

Сначала пришли запахи – ароматы ладана и сухой листвы, густой дух перегноя и гнили в воздухе. Это лес. Изольда почувствовала нежное прикосновение травы к телу и открыла глаза. Она лежит голая в лунном свете посреди поляны. Она слышит приглушенное ворчанье. Ее лица касается воздух, выдохнутый из чьих-то ноздрей. Зверь с мощными мышцами наклоняется над ней, хватает ее за бедра и погружает свой член в ее детородный орган. Это наполовину мужчина, наполовину козел; от него воняет потом и спермой. Обезумев от страха и отвращения, Изольда чувствует, как его звериный член заполняет собой ее влагалище. Волосы, которые растут на животе зверя, смешались с ее волосами. Кожа его рук и бедер дрожит от напряжения. Эта кожа гладкая и теплая, как та, из которой делают переплеты. Изольда закрывает глаза, и на смену этому видению приходит другое.

Подвалы какой-то крепости. Рыцари-дикари из северных королевств и воины с широким лбом и раскосыми глазами охраняют подземные ходы, которые ведут в комнаты пыток. Их доспехи блестят в мерцании свечей. Северяне имеют кожаные щиты и размахивают большими мечами. У раскосых другое оружие – кинжалы и короткие сабли. Первые – это знатные германцы, вторые – гунны. Изольда застонала: она идет по подземелью крепости, которой владеют варвары, чей род прекратился много столетий назад. Те, кто грабил христианский мир.