Евангелие от Соловьева

Спустившись по широченной парадной лестнице, пригодной и для конных маневров, встретился с Биллом. Он, к счастью, прохаживался неподалеку, а то пришлось бы нам искать друг друга на футбольном поле весь вечер.

Билл был одет мне под стать, но с более ярко выраженной американской тенденцией — рубашечка поло под пиджачок. В общем, тоже не смокинг.

— Приятно отметить, что у тебя работают ребята с тонким вкусом и чувством юмора.

— По крайней мере мы можем быть уверены, что никто из гостиницы не сообщит о моем пребывании в Риме и прохожие не смогут случайно заметить нас и ходящими или выходящими отсюда. Конечно, нескромно, но безопасно.

— А почему тебя так беспокоит вопрос конспирации, вроде ты не работаешь ни на одну из мировых разведок... И что особенного в том, что Билл Гейтс решил встретиться с Папой Римским, тем более не впервые.

— Я не могу объяснить... Мне тревожно... Тягостное предчувствие... Понимаю, что должен поступить именно так, но мотивация остается за пределами рационального. И это меня беспокоит. Видишь ли, в течение многих лет кукол водил я, а сегодня чувствую, что сам попал на ниточку.

— Это чувство мне знакомо. Хотя... Я стал к нему привыкать. Ну что же, вперед, мой друг, нас ждут великие дела!

— Да, пора. Только что мы скажем Папе?

— Доверься моей интуиции. Я наверняка что-нибудь скажу. Кого-то обязывает положение, а меня профессия — журналист.

Машина, дорога, город, барышни в соседних экипажах... Да, мужское начало подавить сложно... Однако фривольные мысли не успели материализоваться в неуместные замечания.

Мы остановилась на площади перед собором Святого Петра.

Еще не стемнело, но границу священного государства рассмотреть не удалось. Впрочем, пограничников там и не было, никто не требовал документов, удостоверяющих личность, и не спешил торгануть въездными марками.

Какое упущение для папского бюджета, да и нарушение традиций, если угодно. Ведь не так давно, буквально несколько веков назад не было такого человеческого деяния, которое не послужило бы источником дохода.

Грешить и каяться — мило. Но недостаточно. Лучше расплачиваться. В те времена не знали игр с безналом, так что платили звонкой монетой или вступали в бартерные отношения — вы нам мясца, а мы вам отпущение грехов. Грабанул — поделился, спи спокойно — отмолят.

Нет грешников, есть недостаточно состоятельные люди. Святость как мера богатства. Вот уж где Билл стал бы святым на раз! Да что там святым — апостолом.

И о туризме заботились. Учредили для тех, кто победнее, юбилейные годы. Пройди через врата — и моментально очистишься. Гениальное изобретение. И как обставлено! Мейерхольд с Куснировичем от зависти побледнели бы. Сам Святейший, аки простой каменщик, молотком наносит удар по кладке, заложенной в дверной проем, и открывает греховным агнцам своим доступ в рай — сиречь в храм Петра. А как год заканчивается, он же — мастерок в руки, раствор погуще намешает и давай кладку возводить. Прямо вольный каменщик — не в месте масонского гонения будь сказано, а то энцикликой замордуют.

Вы спросите: Владимир, при чем здесь туризм, ведь юбилейные годы были раз в пятьдесят лет?

Да, устало отвечу я вам, о просвещенные други мои. Да, вы правы. Но подумайте сами, мог ли простой христианин обладать такой свободной суммой денег, чтобы из своего европейского Мухосранска регулярно наведываться в Рим? Чтобы в темные времена Средневековья добраться до Ватикана, пожить там и не умереть с голоду на месячную зарплату? Жалкие крохи, оставляемые трудящимся классовыми кровопийцами, не позволяли им отправляться в бон вояж ни раз в год, ни раз в декаду. Но высокая мечта об искуплении и иной, лучшей жизни передавалась из поколения в поколение. Откладывали годами, чтобы хоть одному пробиться в рай и отмолить всех.

Конечно, роль благосостояния народных масс велика, время ни на миг не остановишь. И вот, идя навстречу разжиревшим верующим, выделяется раз в год юбилейная неделя, попадающая на время туристического затишья.

Именно в Ватикане и тратились замшелые дензнаки на всякую туристическую чушь, с годами превратившуюся в сувениры. Гениально. И уже не важны страдания Христа и его мученическая смерть. Главное — количество щепочек в кресте, чтобы всем досталось.

Эй, мужчина, вы куда прете, крест не резиновый, всем не хватит! В очередь!

Странно, что Церковь не изменила Евангелие, приписав Христу еще парочку крестов. Орудия убийства многочисленных святых не столь успешно выполняют эту функцию. Зато берут количеством. Вот и ответ на вечный вопрос монотеиста, почему христиане молятся такому количеству персонажей. Деньги очень нужны. А крест не резиновый, как верно заметила старушка справа.

С такой наследственностью, как у этой Церкви, Биллу нечего опасаться. Захочет, так в Нагорной проповеди появится строчечка об Окнах насущных. Даст денег — и объявят на весь мир Даниила Христом, тем более что финансовые последствия такого шага очевидны. Только представить себе: «Ливайс» — «Божественные джинсы», кроссовки — «В ногу с Богом», белье — «Спаситель», зубная паста — «Райская свежесть».