Евангелие от святого Бернарда Шоу

Приступая к этой теме, желательно обратиться на минуту к истории. Азия в это время открывается западному миру. Александр Великий захватил Индию, а войны Греции с Персией прекратились достаточно давно для установления торгового и идейного взаимообмена. Что же до Египта, падение Птолемеев случилось на памяти ещё живущих людей, а Александрия всё ещё оставалась кладезем знаний, несмотря на разрушения, учинённые Цезарем.

Абсолютным географическим центром этих трёх основных потоков являлась Сирия.

Рим распространял цивилизацию, упрочившую Pax Roman среди кочевых племён и оседлых варваров, делая жизнь торговцев относительно безопасной, а их собственность — защищённой. Люди принялись пускаться в дальние странствия, а новые идеи стали возможными и даже неизбежными. Нечто подобное мы можем наблюдать сегодня; британское завоевание Индии послужило причиной ориентализации европейской мысли, в результате чего, как и тогда, появились предпосылки для возникновения синкретической религии.

Наконец, три эти основные составляющие распространились и на Сирию. Им противостояло непреодолимое предубеждение и упрямство ортодоксальных евреев, цеплявшихся за Моисея и

Пророков с настырной неумолимостью. Однако иудаизм, по сути, так никогда и не укоренился в народе Израиля. «Потерянные десять колен» — и даже Иуда и Вениамин — постоянно «блудодействовали вслед богов своих», настаивая на том, что Иегове лучше всего поклоняться под именем Царя, или «Молоха», проводя через огонь детей своих в его честь, творя «высоты» и «рощи», укомплектованные священными проститутками, мужского и женского пола, и даже предаваясь чистому идолослужению, почитанию резных и литых кумиров. Достаточно лишь прочесть пророков, с занудным упрямством поносящих все эти практики. Большинство из них не говорит ни о чём другом — никто на них не ссылается; надо бы их переиздать.

Мы видим Иезекииля осаждающим кирпич с начертанном на нём городом Иерусалимом, и делающим укрепление против него, и насыпающим вал вокруг него, и располагающим стан против него, и расставляющим кругом против него стенобитные машины, с железной доской между всем этим и настоящим городом, в лучших традициях симпатической магии (Иез. 4:1-3).

А в пятой главе он подобным же образом сжигает волосы, и изрубает их ножом, и развеивает их по ветру; кроме того (опять же в гл. 4), он готовит себе пищу с коровьим помётом, дабы заставить иудеев «есть нечистый хлеб свой среди. народов».

Осия по велению Бога взял «жену блудницу», от которой породил целую серию незаконных детей и нарёк их «несчастливыми» именами, дабы они ещё более умножили беды, доставшиеся их несчастным соплеменникам.

Даже Книги Царств свидетельствуют о том, что (после нескольких внешних войн) евреи творили то угодное пред очами Господа, отрекаясь от «мерзостей», то неугодное в очах Господа, принимаясь за них вновь: точно так же, как позднее об этом пишут апостолы, тратя половину своего времени на упрёки христианам за всевозможные отвратительные преступления, не говоря уж о самых обыкновенных порока.

Очевидно, сыны Израилевы в целом никогда не жили по заветам своих пророков, которых, говоря по правде, побивали камнями и пилили на части, а, напротив, творили всевозможные бесчинства.

Но времена Ирода были ещё хуже прежних. Тогда же случилось и небольшое возрождение благодаря восстановлению храма, однако прочтение Книг Маккавеев покажет, что число иудеев оставалось таким же небольшим. Всего в нескольких днях пути от самого Иерусалима находилась Самария, с жителями которой иудеи «не сообщаются», а на территории самого храма располагались враждующие секты фарисеев и саддукеев и много кто ещё.

Задумаемся же о том, как эти три потока, о которых мы говорили раньше, сталкиваются в самом центре храма, под протекцией римской власти, столь же практичной в вопросах религиозной терпимости, как и нынешняя Британская Империя. А теперь рассмотрим эти потоки более детально.

Пройдёмся же вскользь по всевозможным религиям Азии; и обнаружим, что многочисленные значимые черты практически универсальны, различия же между ними ограничиваются небольшими локальными особенностями.

Хочется верить, что я не отклонюсь чересчур далеко от учения доктора Дж. Дж. Фрэзера (я счастлив, что был скромным членом колледжа, осенённого его достопочтенным присутствием), если попытаюсь обобщить аграрные, винные, солярные, лунарные, фаллические и прочие культы, сведя их к единому знаменателю; а именно — к могуществу периодических циклов.

Природа повторяется, как и история. Мы празднуем всё то, чем мы более всего дорожим в Природе; всё то, что мы считаем самым необходимым для нашей жизни и радости; поэтому всё празднование лирично или драматично: мы отмечаем миг победы нашего «героя» над смертью, идёт ли речь о возрождении земли по весне или солнца на рассвете.

Центральная точка всех подобных инсценировок — его смерть и воскресение того, кто спасает нас (от голода или от чего-нибудь ещё): иными словами, «Нашего Спасителя».