Евангелие от Тимофея

Однако Шатун явился значительно раньше — на десятый день нашего пребывания в подземелье. С собой он принес мешок вкусной еды и много всяких полезных вещей: глиняные миски, охапку смоляных факелов, кресало, свернутую трубкой плетеную циновку, а главное — нож. Но не тот тяжелый боевой нож, который все без исключения болотники таскают на шее, а коротенькое острое лезвие, сделанное из прекрасной, гибкой стали. Его можно было прятать в волосах, между пальцев рук, во рту.

Все подарки, включая содержимое мешка, были совершенно мокрыми, но вполне годными к употреблению. Факел — а по сути дела, это губка, пропитанная густой, горячей, как напалм, смолой, — вспыхнул от первой же искры. Наконец мы смогли обозреть свое узилище. Картина, надо сказать, оказалась безрадостной: с потолка свешивались какие-то бледные заплесневелые мочала, грязь как будто шевелилась от бесчисленного количества жирных мокриц и слизней, в яме посередине пузырилась черная вода. Глаза бы мои на все это не смотрели.

— Как поживаешь, Шатун? — осведомился я по всем правилам местного этикета. — Все ли хорошо в твоем Доме?

— В моем Доме непорядок, — ответил наш бывший товарищ. — Я очень долго отсутствовал. Многое изменилось здесь с тех пор.

Из рассказов Ягана я уже знал, что для болотников «Дом» — понятие куда более широкое, чем просто жилище. Это нечто вроде клана — несколько десятков больших патриархальных семей, связанных кровным родством. Все, что происходит внутри Дома, вопрос довольно щекотливый, и чужакам его лучше не касаться.

— А на Вершени какие новости? — перевел я разговор на другую тему. — Наш ветвяк еще не срубили?

— Нет. Когда его срубят, вы это услышите. Все здесь содрогнется.

— Твои воины ходили в поход?

— Нет. Но ходили воины из Дома Тига Бешеного. Вернулись с большой добычей и пленниками.

— И где же эти пленники?

— Их, наверно, уже утопили.

— А нас когда утопят?

— Скоро.

— Уж поскорей бы. Ты там посодействуй.

— Сначала вас будут судить. А если вы вдруг вспомните что-нибудь, порочащее меня, то и моя очередь настанет.

— Что же про тебя вспомнить порочащее? Ты все время молодцом держался. Да если бы что-то и было, мы бы не сказали.

— Вы расскажете все, что было на самом деле. На суде прорицателей ничего нельзя утаить.

— А тебе какая казнь грозит? Тоже смерть?

— Нет. Суд не может наказать болотника смертью. Но я больше не увижу ни своего Дома, ни своих детей. Меня приговорят к изгнанию. А для нас это куда хуже смерти.

— Будем надеяться, что для тебя все кончится хорошо. Когда состоится суд?

— Через три дня, не считая этого.

— Ты еще придешь к нам?

— Да. Завтра.

— Теперь поняли, что нас ждет? — зловещим тоном изрек Яган, как только Шатун удалился. — Ох, чувствует мое сердце, ждет нас мука мученическая!

— Почему же? — возразил я. — Не вижу ничего страшного. Суд для того и существует, чтобы во всем разобраться. Мы ведь перед болотниками ничем особенным не провинились. Они нас сами, сюда притащили.

— Да что ты понимаешь! — Яган в сердцах даже топнул ногой. — Сам подумай, если человека и без всякого суда можно утопить, что с нами тогда на суде могут сделать! Суд не для того существует, чтобы разбираться, а для того, чтобы из тебя последние жилы вытянуть. Чтобы всех сообщников выявить, все планы сокровенные вызнать, все подробности разнюхать! У нас на Вершени и то редкий суд без пыток бывает, а уж про Иззыбье дикое и говорить нечего. Для них это вроде как любимое развлечение. Целый день тебя судить будут, а уж как время придет приговор оглашать, тут даже палач не нужен — куском мяса станешь, без шкуры, без волос!

— Да, конечно, наш суд куда справедливее, — невесело усмехнулся Головастик. — Здесь тебя дикари замучают, а там — ученые люди.

— Выход у нас один! — Яган помахал ножом перед своим носом. — Я перережу вам обоим горло, а потом вскрою себе вены. Вот и все.

— Нет уж! — запротестовал Головастик. — У тебя сноровки нет. Ты уж лучше это дело мне доверь. Можно прямо сейчас и начать.

— Перестаньте! — вмешался я. — Даже слышать такое противно. У нас еще три дня в запасе. Давайте подумаем вместе, как спастись. Подкоп не годится. Корни занебника мешают, да и не справиться нам без инструментов. Остается один путь — лабиринт. Без чужой помещикам его не пройти, захлебнемся. Значит, надо искать союзника. Про один такой случай я, между прочим, слышал.

И я поведал им свою собственную интерпретацию мифа о Тесее, Ариадне и Минотавре, старательно переиначив сюжет на местный лад. Тесей стал у меня смельчаком-служивым, спустившимся с Вершени в поисках своих друзей, похищенных злым болотником-каннибалом, а Ариадна — красивой и толстой болотницей, в глубине души уверовавшей в Письмена и Настоящий Язык.

Рассказ понравился моим слушателям и пробудил их фантазию, чего я, собственно, и добивался.

— А что! — сказал Головастик. — Неплохо придумано! Вот только где нам такую длинную веревку достать?

— А если и достанем, кто ее через лабиринт протянет, — рассудительно заметил Яган. — Хотя… надо подумать… вот если бы у нас трава-репьевка была…