Евангелие от змеи

—Да ладно вам, тело, оно ведь не всегда чистое-то, это уж точно. Некоторые бывают и вовсе мерзкими.

—Единственная ошибка — верить в грех.

—Истинный Иисус, он пришел, чтобы искупить наши грехи, а ваааш-то, ему что здесь нужно?

—Освободить нас от мысли о первородном грехе, примирить нас с матерью-природой, с детьми, с другими живыми существами.

—Это с кем это, а? Ничего не понимаю, господи, прости мою душу грешную! Ладно, те, кто хочет остаться еще на одну ночь, пусть заплатят сейчас. Сто евро или шестьсот пятьдесят франков.

Люси и Бартелеми вышли из дома, рассчитавшись с хозяйкой. Им не пришлось спрашивать дорогу до Мандского леса: выйдя с улицы Анжиран, они влились в людской поток, тянувшийся под дождем через площадь Шарля де Голля, и направились к окутанным туманом склонам холма.

Глава 31

Толпа продолжала прибывать на огромную лужайку у подножия холма, где находились Ваи-Каи, его бывшая учительница, сестра Пьеретта и Йенн. С вершины, несмотря на моросящий из низких туч дождик, открывался великолепный вид на город. Над морем серых крыш двумя огромными гейзерами вздымались большой и малый шпили собора. Тысячи учеников шли по извилистым тропинкам между черными австрийскими соснами (это было излюбленное место прогулок жителей Манда), расцветив лес яркими разноцветными зонтиками. Добравшись до места сбора, люди садились на мокрую землю, прямо в грязь.

Несмотря на омерзительную погоду, Йенн ни в ком не замечал нетерпения, агрессии и беспокойства. Власти назвали "досадной ошибкой" вчерашнее поведение спецназовцев в центре города, стоившее многим царапин, порезов, ран и шишек на лице и теле, но новые кочевники, приехавшие в Манд со всех концов света, чтобы поддержать Духовного Учителя, не покинули город.

Немотивированная жестокость сил правопорядка укрепила решимость сторонников Ваи-Каи, сплотила их вокруг духовных братьев и сестер, которых развезли по больницам с переломами или сотрясением мозга. "Досадная ошибка" продемонстрировала, кроме всего прочего, глупость властей: общеизвестно, что мученики и жертвы в тысячу раз полезнее делу, чем миллионы новообращенных.

Йенн, собаку съевший во внутрипартийных дрязгах, не мог понять подобной слепоты, хотя, по большому счету, все было не так уж и неправдоподобно: сильные мира сего могли сколь угодно часто восхвалять уроки истории, проводить памятные вечера и встречи, возводить памятники великим людям, строить мавзолеи и открывать музеи во славу прошлого —они раз за разом наступали на одни и те же грабли и попадались в банальные ловушки. Исправить ситуацию можно единственным способом —радикально изменить образ мышления.

Практически все политики подминали под себя историю, чтобы защитить личные либо корпоративные интересы узкого круга лиц.

Йенн был совершенно уверен —история способна чему-то научить, если касается всего человечества в конкретный проживаемый им момент настоящего.

Уничтожение целого народа —как случилось с колумбийскими индейцами десана —может предотвратить массовые убийства на пяти континентах Земли, если люди победят равнодушие к чужому страданию. Если человек осознает неразрывную связь с другими людьми, он сможет чувствовать каждый толчок, любую вибрацию полотна жизни и перестанет драться за свой клочок земли, за свои верования, за свое страдание, за свои богатства, за сеое прошлое и за свое будущее, примет наконец бесконечную щедрость настоящего и заживет со всем живым и сущим. Работая как инструмент власти и разделения, история останется ветром, раздувающим пламя резни и ненависти.

Йенн с Пьереттой приехали накануне вечером и присоединились к Ваи-Каи и мадам Гандуа в доме, предоставленном в их распоряжение Тома (этот крестьянин —верный последователь Учителя —жил в окрестностях Манда). Ферма, выстроенная в строгом лозерском стиле, одиноко стояла у подножия холма и обнаружить ее без помощи местных жителей было практически невозможно.

Хищников-папарацци удалось сбить со следа несложным маневром: четыре дня подряд молодого человека, отдаленно похожего на Ваи-Каи, сажали на исходе дня в машину, которая и уводила за собой "охотников", а самого Ваи-Каи, с согласия пожилого судьи (его безумно раздражала вся эта суета, а до ухода в отставку оставалось всего ничего), выводили через заднюю дверь, и Тома увозил его на ферму в своем стареньком "Рено-трафик". Ни один фотограф или журналист не разгадал их хитрого фокуса. Все ежедневные —национальные и региональные газеты —напечатали фотографию Ваи-Каи в окружении учеников на ступенях дворца правосудия.

Йенн не предполагал, что снова окажется рядом с Ваи-Каи так скоро. Процесс мог затянуться недели на две, не меньше, не покончи с собой обвинительница Учителя.

Йенн, в отличие от большинства учеников, был убежден —Элео предпочла покончить с собой, лишь бы не встречаться взглядом с человеком, которого предала.

Разве Духовный Учитель не сказал тогда, что она не станет свидетельствовать против него, потому что не перенесет этого?