Евангелие от змеи

Матиас любил ощущать на губах круглое, нежное лицо Пречистой Девы. Ему всегда казалось, что он вновь обретает мать —тоже русскую женщину, белокурую красавицу с изумительно белой кожей: однажды —мальчику тогда не исполнилось и семи лет —она просто исчезла из дома и из его жизни навсегда. "Она отправилась на небо", —пробормотал отец, заливаясь слезами. Вот как? А с каких это пор матерям позволено покидать своих детей? А отцам кто разрешил рыдать на глазах у сыновей?

Матиас пылко поцеловал медальон, спрятал его под майку, вытащил глокиз кобуры, навинтил глушитель, сунул оружие в карман брюк стволом вниз, поднялся на несколько ступенек и приклеился к стене, уставившись на дверь квартиры. Ожидание в полумраке не было ему в тягость —тишина успокаивала, наполняла волшебной пустотой, в которой исчезали, таяли все лишние мысли и чувства. Лучшие решения находились именно в эти минуты чистого, ничем не замутненного, собранного бдения, когда казалось, что время перестало существовать.

Да, ожидание было одной из самых захватывающих особенностей его работы.

* * *

Около четырех утра Матиас услышал, как в квартире зазвенел телефон и началась дикая суета. Он снял глок с предохранителя, не выпуская из поля зрения лестничную площадку: его беспокоило, как бы вырванные из сна обитатели квартир с нижних этажей не заявились сюда, чтобы выразить протест. Но люди пошумели и успокоились, в доме снова стало тихо.

Через несколько секунд Матиас совершенно отчетливо услышал, как скрипнула тяжелая металлическая дверь. В квартире его будущей жертвы подняли тревогу —звонивший явно предупреждал, что в дом проник неизвестный.

Матиас увидел, как на площадке появился один из телохранителей в белых шортах и майке, босой, с огромным автоматическим пистолетом в руках. Он размахивал им перед собой, напряженно вглядываясь в темноту, как герой дурацкого полицейского сериала. Матиас ощутил его лихорадочное возбуждение —так нервничает резко разбуженный среди ночи человек, чьи мозг и нервная система никак не могут стряхнуть с себя остатки сна. Матиас стоял совершенно неподвижно, чтобы не обнаружить своего присутствия, а когда громила оказался на линии его огня, нажал на курок. Яростная вспышка разорвала темноту, и телохранитель упал —как осенний лист с дерева, в полной тишине, даже не взмахнув руками, словно стараясь, последним усилием воли, ни в коем случае не потревожить сон обитателей квартиры. Полный мудак. Никогда в жизни уважающий себя профессионал не стал бы так подставляться, выскакивая среди ночи из квартиры.

Матиас скатился по ступенькам и ринулся к оставшейся приоткрытой двери. Второй телохранитель и женщина теперь наверняка начеку. У него почти не осталось времени —через пять минут здесь будет полиция, но действовать все равно надо. Пружина развернулась, придав ему ускорение. А идеальных условий все равно не существует...

Матиас, не колеблясь, переступил порог квартиры, застыл на несколько мгновений в прихожей, прислушиваясь к шумам и шорохам. В ноздрях у него стоял запах пороха.

Приглушенный стон справа. Он пошел по коридору, опустив руку с пистолетом вдоль бедра, и оказался перед гостиной с круглым столом, стульями, угловым диваном, книжным стеллажом и большим квадратным телевизором.

Второй парень, скорее всего, рванул прямо в спальню к женщине, пока его напарник проверял лестничную клетку.

Матиас подошел к двери единственной в квартире спальни, приложил ухо к деревянной панели и снова услышал сдавленные всхлипы женщины, не способной справиться со своим ужасом. Телохранитель не зажег свет, совершив непоправимую ошибку: темнота всегда на руку агрессору, тому, кто бьет первым.

Рассчитав, что дверь они наверняка закрыли на замок, Матиас даже не пытался повернуть ручку, вытащил свой крошечный черный, но очень мощный фонарик и одним ударом плеча вышиб дверь. Она сразу же поддалась, Матиас кинулся на пол и покатился по густому ковру. Над головой Матиаса просвистели две пули, не вставая, он нажал на кнопку фонарика: луч света выхватил из темноты присевшего на корточки у кровати телохранителя и вжавшуюся в матрас женщину. Воспользовавшись мгновенным ослеплением, он поднял пистолет, выстрелил мужчине в шею, под челюстью, потом сделал контрольный выстрел в лоб.

Одетая в короткую майку женщина со стоном ужаса выскочила из кровати, кинулась в ванную и попыталась запереть дверь, но Матиас, успевший подняться на ноги, подставил плечо и колено и мгновенно протиснулся следом.

Луч фонарика заплясал на гладко-белом фаянсе стен, высветил тело скорчившейся за унитазом жертвы.

Майка, задравшаяся до пупка, обнажила густую поросль вьющихся волос на лобке —неожиданно роскошных для ее истощенного, измученного тела. Она была не в силах отвести взгляд выпученных глаз от пистолета Матиаса и только глухо стонала сквозь стиснутые зубы. Она даже не кричала, дрожа всем телом, как загипнотизированный змеей маленький сурок.

Он улыбнулся ей, прежде чем нажать на курок. Пусть хорошо вспоминает его, оказавшись по "ту" сторону.