Евангелие от Зверя

— Спасибо за предупреждение, Витязь. Буду знать, на что ты способен. Говорят, ты хороший боец, если выживешь — потанцуем в спарринге, проверим, на что ты годишься. А сейчас тебя ожидает баальшой сюрприз! — Он снова выдавил кривоватую улыбку. — Советую подзаправиться, так как скоро придется потратить много энергии.

В комнату неслышно вошла монашка в низко надвинутом платке, внесла поднос с какими-то горшочками и пузатыми плошками, поставила на столик в углу и шмыгнула обратно. А следом за ней в спальню вошла голая, если не считать кисейной накидки, девушка поразительной красоты, держащая в руках необычной формы сосуд — бутылку темно-зеленого стекла с двумя горлышками. Она была стройна и изящна, хотя ступала как-то странно, скованно и тяжело, и при каждом шаге высокая грудь с тугими сосками прыгала вверх-вниз, широкие и крутые бедра вздрагивали, а прозрачные глаза сияли и притягивали, звали, манили, обещая небывалое блаженство.

— Иди, сотник, — хрипловатым, каким-то шипящим голосом проговорила незнакомка, приближаясь к Антону. Поднесла ко рту бутылку и хлебнула из двух горлышек по очереди. Глаза ее стали огромными, абсолютно пустыми и прозрачными, затем стали расширяться зрачки, пока не заполнили собой чуть ли не все глаза, и протаяла в них вдруг такая откровенная звериная страсть, бешеное вожделение, что Антон невольно отступил, ощущая, как в него вливается чужая зовущая сила.

— Осторожнее, Хозяйка, — низко поклонился бородач, пятясь к двери. — Он кое-чем владеет в потенциале. На всякий случай я подожду в коридоре. — Он вышел.

— Иди ко мне, Витязь, — протянула руки к Антону красавица, облизнув ярко-алые губы; глаза ее помутнели, подернулись легким флером безумия. — Никто не узнает о нашей любви, даже если ты захочешь уйти. Но ты не захочешь. — Она сделала два глотка, протянула бутылку Антону. — Выпей и почувствуешь, что такое райское наслаждение…

Ее грудь уперлась в грудь Антона, губы призывно полуоткрылись, руки сомкнулись на талии, прижимая бедра к бедрам. Волна желания ударила в голову Антона, спазматически сократились мышцы живота, по жилам заструилась не кровь — жидкое пламя, но кто-то холодно-рассудительный внутри него окунул сердце в ледяную воду, создал в груди чуть ли не физически ощутимую пустоту и ударом презрения загнал в эту пустоту вожделение плоти.

Голова стала ясной и звонкой, будто он вдохнул нашатыря. Колдовское головокружение прекратилось, наваждение прошло, сознание преодолело водопад эмоций и обрело способность анализировать положение. Антон разжал руки колдуньи, развел в стороны и шагнул назад. Сказал, окончательно успокаиваясь:

— Прием почти безотказный, но работает не всегда. Я человек идеи и никогда не играл роль героя-любовника. — Антон подумал и добавил хладнокровно: — Да и заразиться боюсь… Хозяйка.

— Как ты смеешь?! Ты… отказываешься?! — Изумлению девицы не было границ. — Ты… смеешь… насмехаться надо мной?!

— Боже упаси! — вытянул вперед ладони Антон. — Просто не люблю оборотней. Как вы это делаете? Я имею в виду метаморфозы с телом. Ведь это вы только что оставили нас вдвоем с этим вашим сотником?

Глаза красавицы метнули молнии, волосы ее вздыбились, распушились одуванчиком вокруг головы, спина выгнулась, пальцы растопырились, вместо ногтей выросли когти, соски на груди налились багровым свечением.

— Пей, дурак! — прошипела она, снова протягивая Антону бутылку с двумя горлышками. — Это эликсир бессмертия. Не отказывайся от своего счастья!

Антон почувствовал давление на виски, сознание начало мутиться, в груди снова шевельнулась змея желания. Он попытался волевым усилием прояснить сознание, не смог и отступил к стене.

— Предлагаю успокоиться, одеться и сесть за стол переговоров, как цивилизованные люди. Душ с холодной водой у вас есть?

Колдунья, зашипев, прыгнула на него, попыталась вцепиться в волосы, но Антон увернулся, и когти девицы прочертили четыре параллельные царапины на плече. Она снова кинулась, стремительная и гибкая, как пантера, ухватила Антона за руку и с нечеловеческой силой рванула на себя, повалила на пол, придавила всем телом, внезапно увеличившим вес, так что Антон не мог пошевелиться, впилась губами в его губы. Черты лица ее исказились, поплыли, сквозь прекрасную маску с чувственными губами проглянул лик старой ведьмы, и это отрезвило Антона, заставило сопротивляться, хотя силы убывали с каждым мгновением, сознание меркло, а возбужденное страстным напором тело начинало жить самостоятельно, отдельно от сознания, принимать ласки и отвечать на них.

С трудом увернувшись от губ колдуньи, Антон заставил руки оторваться от ее груди, ужом вывернулся из объятий, стряхнул девицу и перекатился под стену, почти не осознавая, что делает. Ведьма, визжа, бросилась на него снова, уже не обращая внимания на метаморфозы лица, он отбил ее ударом ноги, потом еще раз и еще, пока не собрал силы и не бросил колдунью через всю комнату, так что она врезалась в пузатый комод и разнесла его в щепки.