Евангелие от Зверя

— Я ее знаю чуть ли не с пеленок, — добавила Валерия. — Она в детстве была очень самостоятельной. В шесть лет сама стирала и гладила свои платья, поливала цветы, готовила. Зато терпеть не любила застилать по утрам кровать. — Валерия улыбнулась. — Кстати, я тоже. Папа у нее кинорежиссер, подолгу пропадал и до сих пор пропадает в командировках, на съемках фильмов, вот ей и приходилось компенсировать его отсутствие воспитанием мужского характера. Она очень упрямая и сильная и всегда добивается того, чего хочет.

— Не замужем?

— Нет, не сложилось. Был муж — спортсмен, но недолго.

— Между прочим, она сама хорошая спортсменка, ныряльщица и пловчиха, — вставил Илья. — Отлично дерется и стреляет из арбалета. Ну что, поехали? — Он встал из-за стола.

Антон молча поднялся, хотя было видно, что никуда ему идти не хочется.

— Может быть, я с вами? — предложила вдруг Валерия робким, не свойственным ей тоном.

Илья прицеливающимся взглядом посмотрел на Антона, потом на Валерию.

— Могу подвезти вас в район Зубовского бульвара, мне туда по делу нужно завернуть на часок. Вы погуляете по бульвару, по набережной, а потом я вас подберу. Идет?

Антон и Валерия посмотрели друг на друга, потом с немым вопросом на Илью, но взгляд Пашина был бесхитростен, как у ребенка, и они оба кивнули.

— А убирать я буду потом, — решила Валерия.

— Не знаешь, зачем Юрку вызвали в контору? — полюбопытствовал Илья, когда они садились в машину.

— У него какие-то неприятности на работе. Слышала краем уха, что пропал какой-то их работник, капитан Висковатый. Не могут найти.

— Не понял!

Валерия положила руку на плечо Ильи.

— Поехали, мон шер. Я мало что знаю. Сотрудник отдела по фамилии Висковатый не появляется на работе больше недели, а теперь оказывается, что он исчез. И вообще как бы не существовал.

— Как это может быть?

— Да не знаю я. Спросишь завтра у Юры.

Илья оглянулся на молчащего Антона, пощупал в кармане брюк талисман деда Евстигнея — круглый камень с дыркой посредине и вывел машину со двора.

ХОРОШЕЕ НАЧАЛО

Илья высадил их у китайского ресторанчика под названием «Династия» и уехал, пообещав вернуться ровно через час.

Антон посмотрел на Валерию, встретил ее изучающий и в то же время загадочный, вопрошающий взгляд, и ему вдруг стало весело и спокойно, будто он знал эту женщину очень давно и только с лучшей стороны.

— В ресторан пойдем?

— Мы могли бы и дома посидеть с таким же успехом. Не хочу. Давай лучше погуляем. — Валерия улыбнулась, угадав его настроение. — Тут у моста есть спуск на набережную и остановка речного трамвая, можем прокатиться по реке, если пожелаешь.

— Конечно, пожелаю.

— Тогда вперед. — Валерия подставила локоть, и они медленно побрели по тротуару к метро «Парк культуры», чтобы пересечь Комсомольский проспект и у Крымского моста спуститься на набережную Москвы-реки.

— Расскажи, как ты попал в тюрьму. Или тебе неприятно об этом вспоминать?

И Антон вспомнил.

В России существует всего четыре места, где за колючей проволокой в робе арестанта мотают срок бывшие милиционеры, судьи, прокуроры и сотрудники спецслужб. Громов отбывал наказание за несовершенное им преступление в Шантарской колонии особого режима под Нефтеюганском. Вчерашние стражи порядка сидели здесь за тяжкие и особо тяжкие преступления.

Никаких специальных удобств и пайков для бывших правоохранителей и «двойных» специалистов, как называли тех, кто одновременно работал на государство и на мафию, на бандитов, не было. Никаких дополнительных вольностей. Никаких разрешений на встречи с родственниками. Тысяча триста зеков занимали здесь пространство, рассчитанное всего на восемьсот человек. Одним из них стал бывший инструктор спецназа Антон Громов тридцати пяти лет от роду.

Самый многочисленный отряд осужденных в Шантарской колонии представлен был гаишниками, или, как их теперь принято было называть, губдовцами. Вслед за ними шли разночинные сотрудники милиции и РОВД, сидевшие за превышение служебных полномочий. Попадали в эту зону и разведчики, осужденные по статье 276 — за шпионаж, и спецназовцы, и чекисты. Их было меньше всего, но от этого Антону не становилось легче. Он знал, что сидит ни за что.

Жесткой иерархии в зоне не было. Уважения добивались только те, у кого срок был больше. Но пахан существовал — бывший майор спецназа, воевавший еще в Афганистане, а потом организовавший банду, грабившую автомашины на дорогах. Взяли его в Туле и дали срок — двадцать лет за два убийства, изнасилование и грабежи. Мужик он был действительно крутой и очень сильный, мог пальцем вдавить гвоздь в деревянный стол, а потом пальцами же его вытащить, и его боялись не только заключенные, но и охранники зоны. Однако прославился он не гигантской силой, а тем, что установил железный порядок в зоне, который неукоснительно должны были соблюдать все зеки, старые и новые. Тех же, кто пытался бороться, превращали в «петухов» шестерки майора, получившего кликуху Мамонт. Он и в самом деле смахивал на древнего родственника слона — такой же могучий, грубый, дубовокожий, с густо заросшими волосами спиной и грудью.