Евангелие отца

- Конечно, нет. Вернее, конечно, да. – Рыцарь засмеялся, потому что ответ получился двойственным, путанным и смешным. – Конечно, есть такие люди и, конечно, это не Церковь.

- Так значит, я их увижу в Швейцарии.

- Безусловно, но не всех, а только того, кто непосредственно занимается масонами. Все забюрократизировано, мой друг, и, как и в любом учреждении, есть строгая иерархия, этакая модная сегодня вертикаль власти. – Рыцарь опять засмеялся. – Но, Вам не придется выполнять строгие ритуалы и сложные процедуры. Скорее, как в банке: все по протоколу и отнюдь не Сиамских мудрецов – все проще намного, чем придумано у масонов, но не настолько, чтобы в этом мог разобраться простой человек.

- И что я должен сделать?

- Завтра, мой друг, завтра. Сейчас Вас проводят, а мне еще надо поработать. Да и наш юный Люсьен скоро проснется. Поверьте, все не так просто, как я рассказываю – я, конечно, немного упрощаю. Все много сложнее, но Вы, конечно, сможете понять многое. А примите ли - это зависит только от Вас. Прощайте, и увижу ли я Вас вновь сказать сложно. Трудные времена настают для нас с Вами.

Рыцарь встал, протянул руку и, не говоря ни слова, вышел в соседнюю комнату. Открылась дверь и в гостиную вошел один из тех, кто встречал Джонатана Тиза в аэропорту Бен-Гурион. Он молча поклонился, держа в руке небольшой кожаный саквояж и Великий Мастер последовал за ним из номера…

Знал бы ты, Великий Мастер, сколь непрочны и невесомы слова! Слова, которым ты привык верить, слова, которые были в основе всего. Знаки, ритуалы, знания и звания: что это все перед простым законом абсолютной смерти? Но, есть смысл в жизни, Великий Мастер. Есть. Даже если ты не понял его до последней минуты на смертном одре: не все постижимо уму человеческому. Ведь сказано в одном коптском тексте: "На верных чашах и правильным весом измерит Отец Мой долг ваш. И еще о каждом слове праздном, которое скажете вы, будете судимы. Ибо нет возможности избегнуть смерти, так же, как никто не избавит своих добрых или злых дел", т. е. наказания или вознаграждения за эти дела. Все случится очень скоро, и тебе, Великий Мастер, откроется истина, которую ты желал познать. Осознаешь ли ты ее? Успеешь ли?

«Были люди, жизнь которых продолжалась до девятисот лет, но их больше нет. И как бы долга ни была жизнь некоторых из них, все ушли, и ни один никогда не сказал: "Я не вкусил смерти". Но, то были ветхозаветные патриархи – не ты. Тебе идет пятьдесят восьмой год – последний год твоей жизни. Но, радуйся, Великий Мастер, есть надежда, ибо сказано: «Когда вы видите, чей дух скор на гнев, знайте - дни его сочтены, ибо такие погибают во цвете лет». Прожил ли ты достаточно долго и честно, чтобы подтвердить или опровергнуть эту истину? Вопрос не праздный, потому что сказано там же: «Сто одиннадцать лет исполнилось ему, когда он отошел; и никогда ни один зуб во рту его не доставил ему беспокойства, и глаза его сохранили всю свою проницательность, стан его не согнулся, и силы его не уменьшились. Но он занимался своим делом плотничьего мастера до последнего дня жизни. И был это двадцать шестой день месяца Абиб». И сегодня была середина августа – жаркое время в Израиле. День смерти Иосифа, сына Давидова, сына Иакова, сына Илии. И этот благословенный день не самый плохой день для смерти, Великий Мастер.

Гл. 34

На этот раз все оказалось совсем не так хорошо: все меняется со временем – вино становится уксусом, честный человек подлецом, а швейцарские часы вообще оказываются подделкой. И куда катится мир, синьоры? Где penne с сушеными помидорами и черными трюфелями? Где millefeuilles с лесным кремом? Где долгожданный морской лещ al cartoccio? Где они? Вместо этого в меню только жареная полента, pizzelle (вафли такие) и arancini. Зачем? Чтобы убить свои вкусовые рецепторы в угоду самому отвратительному месту на земле – желудку? Можно кого-то удивить рисовыми шариками? Мы с Вами не в Китае, прости Господи. Там – пожалуйста. Там – сколько угодно, но мы в Риме! Если такое возможно в Риме, то, что говорить об остальном мире. Если нечем угостить гостя, то хотя бы перестаньте валять дурака, изображая из себя повара! Возьмите пармской ветчины, возьмите помидоров, олив, латука, чеснока, лука и вина из Кампании. Положите на стол побольше свежеиспеченного хлеба, поставьте уксус и сыр. Пусть все думают, что Вы демократ. Но если Вы готовы на это, Ваше право, а я бы взял только суп Sart'u di riso и все.

Виа дела Фонтанелла в этот час немноголюдна. Утро еще не кончилось и не время сидеть в ресторане – время наступит к вечеру, когда найти свободное место будет не просто. Это будет время совершенного безразличия к еде, время акустики, когда гул голосов сливается с голосами машин, время хаоса, когда пиво приходит на смену божественному вину – это время смерти духа и торжества плоти. А кушать надо в тишине, в одиночестве – один на один с Богом. Тогда пища – дар, а не рисовые шарики в животе.