Евангелие страданий

Что же касается птицы, то приходит мгновение, когда она должна улетать, и птица ясно понимает все так, как есть – понимает, что, улетая, она оставляет все ей знакомое, и неизвестно, что ее ожидает; тем не менее послушная птица мгновенно отправляется в путь: в простоте, благодаря всецелому послушанию, она знает лишь одно, но знает несомненно – что именно теперь для этого настало мгновение. Когда птица встречается с неприветливостью этой жизни, когда на нее сваливаются неприятности и невзгоды, когда она каждое утро находит свое гнездо сломанным: послушная птица вновь принимается за работу с той же охотой и старанием, как и в первый раз; в простоте, благодаря всецелому послушанию, она знает лишь одно, но знает несомненно, – что это ее работа, что именно она должна это делать. – Когда птице случается столкнуться со злобой этого мира, когда маленькой певчей птице, которая поет во славу Божию, приходится смиряться с тем, что шаловливый ребенок развлекается, передразнивая ее и стремясь тем самым, насколько возможно, нарушить торжественность ее пения; или когда одинокая птица находит себе любимое место, любимую ветвь, на которой она особенно любит сидеть, лелея, быть может, переполняющие ее драгоценные воспоминания, – и вот появляется человек, который находит радость в том, чтобы – бросив в нее камень или как-то иначе – согнать ее с этого места, человек, который, увы, столь же неутомим в делании злого, сколь птица, которую он прогоняет и отпугивает, неутомима в своих попытках вернуться к тому, что она любит, вернуться на старое место: послушная птица смиряется абсолютно со всем; благодаря всецелому послушанию она знает лишь одно, но знает несомненно – что все это не касается ее на самом деле, что все это касается ее лишь фигурально, или вернее – что ее во всем этом касается – но касается непреложно – лишь то, чтобы в совершенном послушании Богу смириться с этим.

Таковы лилия и птица, у которых мы должны учиться. И ты не должен говорить: «Лилии и птице легко быть послушными, они ведь не могут ничего другого, или они не могут иначе; служить при этом примером послушания – значит из необходимости делать добродетель». Ты не должен так говорить, ты вообще не должен ничего говорить, ты должен молчать и слушаться, ведь если лилия и птица и в самом деле делают из необходимости добродетель, то, может быть, и тебе удастся сделать из необходимости добродетель. Ведь и ты подвержен необходимости; и Божия воля совершается неизбежно, – так стремись же сделать добродетель из необходимости, во всецелом послушании исполняя волю Божию. Воля Божия совершается неизбежно – так старайся делать добродетель из необходимости, во всецелом послушании смиряясь пред волей Божией: в послушании настолько всецелом, чтобы в отношении исполнения воли Божией и смирения перед ней ты поистине мог о себе сказать: я не могу ничего другого, я не могу иначе.

Вот к чему тебе следует стремиться; и теперь тебе нужно поразмыслить над тем, почему, по сравнению с лилией и птицей, человеку действительно труднее быть абсолютно послушным, и над тем, что – опять же для человека – существует опасность, которая, смею сказать, сопряжена с тем, что способно облегчить ему эту задачу: опасность упустить терпение Божие. Ведь если ты когда-либо действительно всерьез рассматривал свою жизнь или рассматривал человеческую жизнь, человеческий мир, который столь отличается от мира природы, где все – абсолютное послушание, если ты когда-либо производил такое рассмотрение и если ты чувствовал тогда еще что-то, кроме содрогания, то ты чувствовал, сколь справедливо Бог называет Себя Богом терпения[245], ведь Он – Бог, говорящий: или-или, что означает: или люби Меня, или ненавидь Меня; или держись Меня, или пренебрегай Мною – Он имеет терпение сносить тебя, и меня, и всех нас! Если бы Бог был обычным человеком, что было бы тогда? Тогда Он – возьмем, к примеру, меня – уже давным-давно устал бы от меня, устал бы иметь со мной дело и был бы раздосадован мною, и сказал бы с безмерно большим на то правом, нежели говорящие так родители-люди: «Этот ребенок одновременно гадкий, болезненный, тупой и непонятливый, если и есть в нем хоть что-то хорошее, то уж больно много в нем плохого – ни один человек неспособен это выдержать!» Да, выдержать это неспособен ни один человек; на это способен только терпеливый Бог.