Евангелия и второе поколение христианства

Семья Иисуса, еще существовавшая в то время в Сирии, несомненно, относилась отрицательно к этим зловредным химерам. Около того времени, о котором мы теперь говорим, последний из внучатных племянников великого галилейского основателя угас, окруженный глубоким уважением всех заиорданских общин, но почти забытый остальными церквями. По возвращении в Ватанею, после их представления Домициану, на сыновей Иуды смотрели, как на мучеников. Их поставили во главе церквей, в которых они пользовались преобладающим авторитетом, вплоть до своей смерти при Траяне. Сыновья Клеопы в то же время, по-видимому, продолжали носить титул президентов церкви Иерусалима. Преемником Симеона, сына Клеопы, был его племянник Иуда, сын Иакова, которому наследовал другой. Симеон, правнук Клепы.

В Сирии, в 105 году, произошло крупное политическое событие, принесшее для будущности христианства важные последствия. Королевство набатейское, прилегавшее к Палестине с Востока и включавшее в себя города Петру, Бостру и фактически, если не по праву, город Дамаск, бывшее до тех пор независимым, было разрушено Корнелием Пальма и превратилось в римскую провинцию Аравию. Около того же времени мелкие королевства, находившиеся в феодальных, отношениях к империи и которыми до тех пор владели Ироды, Soemes d'Edesse и мелкие государи Халсиса, Абилы, Селевкиды Камогены исчезли. Тогда римское господство приняло на Востоке такую правильную форму, какой до тех пор не имело. За границами империи находилась неприступная пустыня. Заиорданский мир, который до тех пор только частью входил в империю, был поглощен ей целиком. Пальмира, дававшая до тех пор Риму только вспомогательные войска, вполне подчинилась римскому господству. Таким образом, все поле христианской деятельности было подчинено Риму и пользовалось покоем, который положил конец стремлениям местного патриотизма. Весь Восток принял римские нравы; города, до тех пор бывшие совершенно восточными, перестраивались, согласно правилам и искусству того времени. Предсказания еврейских Апокалипсисов были опровергнуты. Империя достигла вершины своего могущества; власть одного и того же правительства распространялась от Йорка до Ассуана, от Гибралтара до Карпат и сирийской пустыни. Безумства Калигулы и Нерона, злоба Тиберия и Домициана были забыты. На всем обширном пространстве сказывался только один национальный протест, протест евреев. Все остальное безропотно склонялось перед величайшей силой, когда-нибудь виденной до тех пор.

Глава XXI. Траян-гонитель - Письмо Плиния

Во многих отношениях эта сила была плодотворной. He было более отечеств, а потому и не было более войн. Co введением реформ, которые предполагались прекрасными политиками, стоявшими во главе дел, казалось, цель человечества была достигнута. Раньше мы уже указывали, как этот в некотором роде золотой век либералов, как правительство наиболее мудрых, наиболее честных людей было тяжело для христиан и в некоторых отношениях хуже правлений Нерона и Домициана. Государственные люди, хладнокровные, корректные, умеренные, признававшие только закон, прилагавшие его даже снисходительно, не могли не сделаться гонителями, так как закон всегда гонитель; он не мог допустить того, на что церковь Иисуса смотрела, как на сущность своего божественного учреждения.

Все указывает на то, что Траян был первым систематическим гонителем христианства. Судебная преследования христиан, хотя и не частые, производились несколько раз в его правление. Его принципиальная политика, его приверженность к официальному культу, его отвращение ко всему, что походило на тайное сообщество, вынуждали его к преследованиям. К тому же побуждало его и общественное мнение. Бунты против христиан были нередки; правительство, удовлетворявшее свое собственное недоверие преследованиями против оклеветанной церкви, придавало себе оттенок популярности. Бунты и преследования, следовавшие один за другим, имели вполне местный характер. При Траяне не было того, что при Деции и при Диоклетиане, что называлось всеобщим гонением; но положение церкви было непрочно и неравномерно. Все зависело от капризов, и капризы толпы были опаснее, нежели капризы самых властей. Даже между наиболее просвещенными из правительственных уполномоченных, как например у Тацита и Светония, существовали укоренившиеся предрассудки против "нового суеверия". Тацит считал первым долгом хорошего политика одновременное подавление иудаизма и христианства, "гибельных отростков одного и того же ствола".