Евангелия и второе поколение христианства

Прибавим к этим изображениям еще материальные невероятности. Приветствия церквям и сношения, которые предполагаются этими приветствиями между автором посланий и церквями, не могут быть хорошо объяснены. Окружающие обстоятельства имеют в себе что-то неловкое и тупое, как это замечается и в фальшивых посланиях Павла к Титу и Тимофею. В писаниях, о которых мы говорим, автор усиленно пользуется четвертым Евангелием и иоанническими посланиями; аффектированная манера, с которой автор говорит о сомнительном послании к эфесянам, также возбуждает подозрение. И вместе с тем очень странно, что автор, стараясь восхвалить эфесскую церковь, указывает на сношения этой церкви со св. Павлом, но ничего не говорит пребывании св. Иоанна в Эфесе, который был так тесно связан с Поликарпом, учеником Иоанна. Также надо признать, что подобной корреспонденции она слишком мало была цитирована отцами церкви, и, по-видимому, уважение к ней христианских авторов до IV столетия не соответствовало бы достоинству, если бы она была подлинна. Отделив, как всегда, в сторону, послание к римлянам, которое, по нашему мнению, не составляет части апокрифического сборника, можно сказать, что остальные шесть посланий мало читались; св. Иоанн Златоуст и духовные писатели Антиохии, по-видимому, не знали их. И странная вещь! Автор наиболее авторитетных "актов" мученика Игнатия, судя по тому, что Рюинар опубликовал по манускрипту Кольбера, имел сам о них очень смутное понятие. То же можно сказать и об авторе "актов", опубликованных Дресселем.

Может ли быть также осуждено послание к римлянам, как того заслуживают остальные шесть посланий? Нужно прочесть перевод части упомянутого послания в этом томе. Этот отрывок несомненно оригинален и бьет по пошлой обыденной стороне других посланий, приписываемых епископу Антиохии. Все ли послание к римлянам есть произведение святого мученика. Можно сомневаться, но, по-видимому, в его основании лежит оригинал. Там и только там можно узнать то, что г-н Цан слишком великодушно приписывает всей игнатьевской корреспонденции, а именно отпечаток сильного характера и могучей личности. Стиль послания к римлянам загадочный, своеобразный, тогда как слог остальной корреспонденции заурядный и довольно плоский. Послание к римлянам не содержит в себе обыденных мест о духовной дисциплине, в которых проявляется цель подделывателя. Сильные выражения, которые встречаются там о божественности Иисуса Христа и об евхаристии, не должны слишком удивлять нас. Игнатий принадлежит к школе Павла, где формулы трансцендентальной теологии были более подходящие, чем в суровой школе иудео-христианской. Еще менее следует удивляться многим цитатам и подражаниям Павлу, находящимся в послании Игнатия, о котором мы теперь говорим. Нет никакого сомнения, что чтение великих подлинных посланий Павла было обычным делом для Игнатия. То же самое я могу сказать о цитате св. Матфея (56), - которой, впрочем, не достает в некоторых старинных переводах, - и относительно неясных намеков на генеалогию синоптиков (пар. 7). Игнатий несомненно обладал Aexcesta i praxcesta Иисуса таким, каким оно читалось в то время, и эти рассказы в главных пунктах мало расходились с тем, что достигло до нас. Более важным возражением, конечно, является указание на то, что автор этого послания, по-видимому, заимствовал из четвертого Евангелия. Не достоверно, что Евангелие существовало около 115 года, но выражения, подобные греческой o arxos aiosos tovtov образы, как voop kos могли быть мистическими выражениями, употреблявшимися в некоторых школах в первую четверть II столетия, раньше чем четвертое Евангелие их освятило.