Евангелия и второе поколение христианства

Вероятно, благодаря сведениям, которые Домициан собирал о иудео-христианах, до него дошли циркулировавшие слухи о существовании потомков древнеиудейской династии. Фантазия агадистов давала пищу подобным слухам и привлекала сильное внимание к роду Давида, которым мало интересовались в течение веков. Эти слухи возбудили недоверие Домициана, и он велел умертвить тех, которые были ему указаны; вскоре обратили его внимание на то, что среди предполагаемых потомков царского рода были люди, по своему характеру находившиеся вне всяких подозрений: внуки Иуды, брата Иисуса, мирно жившие в уединении в Ватанее. Подозрительный император между прочим уже слышал о будущем триумфальном пришествии Христа: все это беспокоило его. Еvоcatus был послан привести святых людей из Сирии; их было двое; они были привезены к императору. Прежде всего Домициан спросил их, правда ли, что они потомки Давида. Они ответили да. Император спросил об их средствах существования. "У нас двоих, - ответили они, - девять тысяч динариев, из которых каждый из нас имеет половину, и имеем мы их не в деньгах, а в тридцати трех арпанах земли, за которую платим налоги и живем трудами рук своих". Затем они показали свои покрытые мозолями руки, морщинистая кожа которых указывала на привычку к работе. Домициан спросил их о Христе, о его царстве, о его будущем пришествии, о времени и месте этого события. Они объяснили, что царство, о котором говорится, не здешнего мира, a небесное, ангельское; что оно откроется по окончании времен, когда Христос появится в славе судить живых и мертвых и воздаст каждому по заслугам. Домициан почувствовал только презрение к подобной простоте и велел освободить внучатных племянников Иисуса. По-видимому, этот наивный идеализм вполне разубедил его в политической опасности христианства, и он приказал прекратить преследование мечтателей.

Некоторые указания дают повод думать, что Домициан к концу жизни ослабил свои жестокости. Впрочем, в данном случае нельзя ничего утверждать, так как по другим свидетельствам выходит, что положение церкви улучшилось только при Нерве. В то время, когда Климент писал свое послание, ужас, по-видимому, ослабел. Как на другой день после сражения считали павших, сожалели тех, которые еще находились в цепях; но еще были далеки от мысли, что все потеряно, просили Бога отразить злые намерения язычников и избавить свой народ от тех, которые несправедливо их ненавидят.

Гонения Домициана обрушились одинаково и на евреев и на христиан. Дом Флавиев переполнил чашу своих преступлений и стал для обеих ветвей Израиля выразителем самого отвратительного нечестия. Ничего нет невероятного в том, что Иосиф пал жертвой последних ужасов династии, которая его обласкала. После 93 и 94 годов о нем ничего не слышно. Работы, проектированные им в 93 году, не были выполнены. В начале 93 года его жизнь уже была в опасности, благодаря язве времени - доносчикам. Два раза он избег опасности; обвинявшие его были наказаны; но Домициан имел отвратительную привычку возвращаться опять к обвинениям, по которым он уже вынес оправдание, и, наказав доносчика, казнил обвиняемого. Ужасная страсть к убийству, охватившая Домициана в 95 и 96 годах, всего, соприкасавшегося с еврейским миром и с его собственным семейством, делает маловероятным, чтобы он не покарал человека, который восхвалял Тита (самое непростительное в его глазах преступление), а его хвалил только мимоходом. Милость к Иосифу Домиции, которую он ненавидел и решил предать смерти, тоже была достаточным к тому поводом. В 96 году Иосифу было всего 59 лет. Если бы он жил в справедливое правление Нервы, он продолжал бы свои писания и, вероятно, объяснил бы многие двусмысленности, к которым страх перед тираном вынуждал его.

Будем ли мы когда-нибудь иметь памятник об этих мрачных месяцах террора, когда все почитатели истинного Бога думали только о мученичестве, как выражено в рассуждении "о господстве ума", манускрипт которого носит имя Иосифа? Во всяком случае выраженные в нем мысли принадлежали тому времени. Сильный дух, властвующий над телом, не дает жестоким мучениям победить себя. Автор доказывает свой тезис примером Елеазара и матери, мужественно перенесшей смерть со своими семью сыновьями во время гонений Антиоха Епифана, о чем рассказывается в главах VI и VII второй книги Маккавейской.