Евангелия. Книга Иова. Псалмы

13:32 Но об этом дне и часе не знает никто, […] ни даже Сын, — только Отец. Интерпретация этих слов много обсуждалась в патристической экзегезе. Св. Ириней Лионский (II, 28, 6) сводит их смысл к педагогическому увещанию против эсхатологического любопытствования. Сходный подход мы встречаем у ряда других интерпретаторов, вплоть до Феофилакта Болгарского: «Желая удержать учеников от любопытства о последнем дне и часе, Господь говорит, что ни ангелы, ни Сын не знают о сем. Если бы Он сказал: Я знаю, но не хочу открыть вам, — в таком случае Он опечалил бы их. А теперь, когда говорит, что ни ангелы, ни Я не знаю, — Он весьма мудро поступает и совершенно удерживает их от желания знать и докучать Ему. […] Малые дети, видя что-либо в руках отцов, часто просят у них, и ежели отцы не хотят дать, они, не получая просимого, начинают плакать. В таком случае отцы обыкновенно скрывают от них вещь, держимую в руках, и, показывая детям пустые руки, удерживают их от слез» (Благовестник. Толкования на святые Евангелия Феофилакта, архиеп. {стр. 282} Болгарского, СПб. б. г. с. 249). Ориген (In Matth. ad 1.) предлагает мистические толкования: незнание принадлежит или человеческому естеству Христа, или Церкви, в качестве Главы которой Он говорит в данном случае. Наконец, некоторые Отцы Церкви понимают слова «только Отец» (εί μη ό πατήρ) как эквивалент отрицания «помимо Отца» (χωρίς τού πατρός); ведение Сына не идет «помимо» Отца, оно исходит от Отца. Такую мысль мы находим, например, у св. Василия Великого: «Причина того, что знает Сын, у Отца; и Сын не знал бы, если бы не (εί μή) Отец» (Epist. 236, 2).

14:1 Первосвященники. Формально говоря, одновременно исполнять должность первосвященника могло только одно лицо. Однако выражение, употребляемое Мк наряду со всеми другими каноническими Евангелиями (например, Мф 26:59, 27:15, Лк 22:2, Ио 7:32, 19:15), оправдано вдвойне: во-1-х, первосвященник, по той или иной причине находящийся на покое, сохранял имя и авторитет своего сана; во-2-х, в данном случае имеется в виду ситуация, когда Анна, старший из двух, был отправлен на покой римским прокуратором Валерием Гратом, а в его должности оказался его зять Каиафа, фактически разделявший с ним власть как в силу родственных отношений, так и потому, что ревнители веры, для которых вмешательство оккупанта-язычника было сугубо незаконно, продолжали считать законным первосвященником именно тестя и принимали зятя лишь постольку, поскольку он согласовывал свои действия с тестем. Феофилакт Болгарский объясняет ситуацию по существу верно, хотя в преувеличенных и упрощенных выражениях: «Закон повелевает, чтобы у иудеев был один архиерей [т. е. первосвященник] во всю свою жизнь; между тем у них тогда было много архиереев, которые один за другим […] покупали власть у римлян. Таким образом, архиереями евангелист называет тех, которые, пробыв некоторое время на архиерействе, оставили оное» (Благовестник. Толкование на святые Евангелия, СПб., б. г., с. 257).