Евдокия

- Отец, мать есть?

- В голодовку померли.

- А звать как?

- Андрей.

Она уложила его на печке, чтобы он прогрелся хорошенько. Евдоким сказал, что утром отведет его в приемник.

Утром мальчишки на печке не оказалось, не оказалось и Натальиной шубейки на вешалке. Лохмотья свои, что Евдокия накануне стащила с него, мальчишка забрал тоже.

- Ты больше води уркаганов в дом, - сказала Евдокия, расстроенная пропажей шубейки. - Еще не то будет.

Евдоким рассердился:

- Води, води!.. А тебе б догадаться, поснимать с вешалки, попрятать...

Месяца через два Евдокия, придя с рынка, увидела в кухне Андрея. Он сидел на полу - ворохом грязного тряпья - и хлебал щи. Наталья стояла и серьезно смотрела на него.

- Здравствуй! - сказала Евдокия. - Ты как, с ночевкой пришел?

Андрей поднял чумазое лицо и сказал:

- Я, тетка, больше не буду. Я могу тебе дров напилить, если хочешь.

- Он озяб очень, - сказала Наталья. - У него ботинки отняли.

Андрей, в самом деле, был совсем босой. У Евдокии сжалось сердце, когда она увидела его маленькие черные ноги. Она сама пришла с мороза и, хоть была в тулупе, валенках, пуховом платке и толстой шали, озябла так, что губы у нее одеревенели. Все-таки она не утерпела - попрекнула:

- А шубейку где девал? Шубейку небось загнал, а сам голый-босый явился?

- Ну мама! - строго сказала Наталья. - Зачем говорить, когда все ясно.

- Чего тебе ясно? - спросила Евдокия.

- Говори не говори - шубейки все равно нету, - ответила Наталья. - И нельзя голого и босого человека выгнать на мороз.

Евдокия озабоченно помолчала.

- Расселся! - повторила она снова, разматывая свой платок. - На полу собака ест и кошка ест; а человеку за столом сидеть указано... Неси, Наташа, таз, а я теплой воды достану. Вставай мыться, малокровный!

7

Наталью и Андрея отдали в школу. Евдоким сам купил им тетради, сумки, пеналы.

Наталья училась очень хорошо. Учителя ее хвалили:

- Очень способная девочка, надо ей дать хорошее образование.

Про Андрея они говорили:

- Ленив, дерзок, мученье с ним.

По вечерам Наталья в кухне готовила уроки, а Андрей дразнил ее:

- Чего стараешься? Все равно твое дело девчонское: подрастешь, выскочишь замуж, нарожаешь детей и все забудешь.

- Неправда, не забуду, - отвечала Наталья.

- Врешь, забудешь. Только замуж выйдешь, забудешь и арифметику, и географию, и все.

- Я не выйду замуж, - отвечала Наталья.

- Выйдешь. И ни к чему тебе ученье. Одно провожденье времени, чтоб поменьше дома помогать.

- Мама! - кричала Наталья, не вынеся несправедливости. - Зачем он говорит неправду?!

- Не трожь ее! Что ты к ней пристал, на самом деле? - вступалась Евдокия.

- Что делать будем? - хмуро спросил Евдоким, когда Андрей остался в четвертой группе на второй год. Ему уже было четырнадцать лет. Был он живой, вертлявый, острый на язык, охочий до всякой работы - только не до ученья. Он приносил воду, пилил дрова, разводил утюг, починял кастрюли и ведра. Евдокия не могла без него обойтись.

- Возьмите меня на завод, - сказал Андрей Евдокиму. - Скучно мне на парте сидеть с пацанами.

- А на заводе не будешь лодыря гонять?

- Не буду, честное слово.

Через несколько дней Евдоким сказал:

- Берет тебя Шестеркин в индивидуальное обучение. Будешь с ним на прессе работать. Только - смотри! Меня на заводе знают. Мне моя честь дорога. Ты - мой сын. Береги, смотри, сынок, нашу рабочую честь, понятно?

Андрей отвечал, что понятно. Действительно, Шестеркин был им доволен: даже удивлялся, почему такой сообразительный паренек плохо учился в школе. Андрей теперь уходил по утрам вместе с Евдокимом. Он возмужал, стал курить, щеголял своей испачканной рабочей одеждой. Когда он принес Евдокии свою первую получку, у него был такой гордый вид, что Наталья ему позавидовала.

Наталья ни за что бы не бросила ученье. Она себе поставила трудную цель: стать ученой женщиной. Как Софья Ковалевская и Мария Кюри. Ей шел четырнадцатый год, она стала формироваться, у нее выросли густые короткие косы. Чтобы казаться старше, она заплетала эти косы на висках и укладывала их на темени. Стройная шея и руки ее округлились. Как-то она сфотографировалась с подругами, и Евдокия, разглядывая карточку, нашла, что Наталья становится очень хорошенькой.

8

Из деревни Блины письма приходили редко, и всегда в них были сообщения о важных семейных переменах: или женился кто-нибудь, или умер. О рождении детей писали вскользь, между прочим, потому что у Евдокима было в живых четыре брата и три сестры, и каждый год у них рождались дети, а жена брата Сергея два раза приносила по двойне. Не хватило бы времени докладывать о каждом прибавлении семейства. Мать только дивилась, что Евдоким ничего не пишет о своих детях, и раза два спрашивала: "Отпиши, сынок, кем же похвастаешь передо мной, старухой, внуком аль внучкой, и имя пропиши", - но, не получая ответа на этот вопрос, перестала спрашивать. Один, один бездетный во всем Чернышевском роде был Евдоким, а уж ему ли не хотелось иметь детей?..

Летом пришло письмо, в котором, после многих поклонов до сырой земли, было написано: