Эверест

Четвертая вроде как справилась со всеми вопросами, но зависла на семейной теме. В итоге Петровна умело разговорила ее настолько, что та, даже не заметив, как на духу выложила: есть любимый человек, скоро свадьба. Жаль, такая нам тоже не подходит, – обучить всему и через полгода отпустить в декрет, – не вариант.

Пятая не скрывала недовольства тем, что ее долго продержали в ожидании собеседования, а ей ведь пришлось ехать через весь город, отпросившись с текущей работы. Ну и понятно, что она тоже «отвалилась».

Меня поразили претендентки, каждая из которых и вполовину не дотягивала до необходимого мне уровня. Если так тухло обстоит дело, неудивительно, что Петровна до сих пор никого мне не представила.

Когда ушла последняя, моя кадровичка, отпивая из стакана воду, устало заметила:

- Теперь ты сам все видел. Что скажешь?

- И часто ты их собеседуешь?

- Один-два раза в неделю с тех пор как открыли вакансию, от трех до пяти человек за раз.

- И что – вообще никто не запомнился?

- Есть несколько вариантов, которым я обещала перезвонить. Студентка-заочница, бывшая помощница Ольховского и тетка с огромным пробелом в трудовой карьере и большим желанием работать.

- Давай их всех завтра вместе посмотрим?

- Как скажете, Дмитрий Романович!

На следующий день студентка пыталась произвести впечатление, да так, что из кожи вон лезла, бывшая помощница Ольховского сидела «в короне», всячески подчеркивая собственную компетентность во всех вопросах и огромную значимость для компании. Третья, которую в прошлый раз Петровна назвала «теткой», таковой совершенно не являлась: рыжая, стройная, со вкусом одета, скорее даже «девушка», нежели «женщина» и, тем более, «тетка».

Разговаривала она спокойно: четко отвечала на поставленные вопросы, не прибавляла от себя лишнего, как будто сидела с подружкой за чашечкой кофе, а не находилась у потенциального работодателя на приеме. На меня даже ни разу не взглянула, - всеобщая байка о женском любопытстве с ней не работала.

Я невольно проникся ее настроением, а когда она все же посмотрела в мою сторону, изнутри меня что-то прошибло. Ее глаза цвета подтаявшего шоколада (и откуда взялась такая ассоциация?), такие выразительные, глубокие, и столько там всего, что сразу и не разобраться, поставили меня в тупик. Я все пытался разобрать, что же такое меня внезапно торкнуло, и врубился: она же посмотрела так, будто смеется надо мной! Надо мной!?! Точно!!! Я будто воочию увидел стадо пляшущих бесенят в ее радужке…

Задавшись вопросом, какого эта серьезная с виду барышня хохочет глазами, внешне не выдавая ни единого намека на улыбку, потерял нить разговора. А потом, поняв, что собеседование идет, а я продолжаю размышлять о ней уже пару минут, сидя, словно в вакууме, аж проморгался. Что за глюки? Я совсем сдурел?

Вслушиваясь в спокойный разговор, а больше в ее мелодичный голос, стал внимательнее присматриваться к ней: волосы собраны в аккуратную гульку на затылке, минимум макияжа, на пальчиках – блестящий прозрачный лак и никаких украшений. Мне это импонировало. А то насмотрелся когтей всех форм и модификаций и навешенных на пальцы шайб, всегда удивляясь, как с таким балластом можно печатать или заполнять документы.

Что-то я залип на ней, - подумал, сбрасывая морок, а она, очевидно, почувствовав столь пристальное внимание, снова зыркнула на меня, а там – снова черти, как будто все происходящее здесь для нее не жизненно необходимо, важно, а просто забава, не более.

Настроение начало портиться: да как она может не воспринимать всерьез то, что здесь происходит! И что смешного она во мне увидела? Я что – клоун? Или моя компания похожа на цирк???

И мне захотелось поставить ее в тупик. Озадачить, вызвать смятение, стереть из глаз этот задорный огонек, сделав серьезной...

Чего я только у нее не спрашивал, вспоминая самые каверзные из вопросов, которые в глубине души всегда считал дебильными, раньше ни с кем не используя: почему крышки люка круглые, какого цвета дверь в этом кабинете, с каким животным она себя ассоциирует…

Все это время она спокойно, без заминок отвечала, глядя на свои руки, а я перенесся в памяти в школьную юность, вспоминая, как, готовясь к экзаменам, исписывал запястья шпаргалками.

- Покажите руки! – Почему-то попросил я, вызывая всеобщее, кроме ее, недоумение. Она же протянула их вперед ладонями вверх, а затем, перевернув, подержала на весу несколько секунд и положила на колени. И я не заметил на них никаких посторонних следов.

Когда я спросил:

- Вы можете отжаться десять раз? – Она твердо ответила:

- Да!

И я, бросая ей вызов, произнес:

- Ну, тогда отжимайтесь...

Она поймала мой взгляд, и, расстегивая единственную пуговицу своего короткого приталенного пиджака, встала со своего места.

Петровна кашлянула в кулак, намекая, что меня занесло. Я, где-то на периферии сознания, понимая, что она права, и стоит притормозить, тем не менее, не мог оторвать взгляда от рыжей, с любопытством наблюдая, что же она предпримет.