Эверест-82

Я хорошо понимаю ситуацию в базовом лагере. Морально им значительно тяжелее, чем нам. Чем можно помочь снизу? Только советом. Всегда лучше самому что-то делать, чем ждать, что смогут сделать другие. Отрезвленный спокойным голосом Тамма, уже мягче отвечаю:

— Нам сейчас никто не поможет. Казбек слишком далеко. Для нас сейчас кислород есть здесь и в лагере IV, а о дальнейшем поговорим позже, мне не приходится отдавать каких-то распоряжений.

Бершов и Туркевич начинают собираться, не успев полностью раздеться после дневного перехода. Да, они сейчас, пожалуй, находятся в отличной спортивной форме. Впереди скальный рельеф, а Сережа и Миша быстрей нас идут по скалам за счет великолепной техники, отточенной на многочисленных соревнованиях по скалолазанию. Время сейчас решает все не только для нашей группы, но и для всей экспедиции.

Правда, мне все время казалось, что Миша побаивается высоты. Наверное, у Ефимова такое же чувство, поэтому он предлагает Мише заменить его в этом выходе. Миша отказывается. Значит, все в порядке. Около 18 часов Бершов и Туркевич, взяв по 3 баллона кислорода, кошки для Мысловского, маску и редуктор для Балыбердина, карманное питание, медикаменты и наполнив все имеющиеся фляги горячим компотом, покидают уютную палатку. Ефимов успевает всунуть Мише фонарь, и они быстро исчезают из поля зрения. Еще есть немного светлого времени, и его надо максимально использовать.

Ветра почти нет. Смеркается. На небе полная луна. Погода, кажется, благосклонна к нам на этот раз. Так бы всю ночь! Оставшись вдвоем в палатке без рации, обсуждаем случившееся. Теперь мы слепы и глухи. Остается только ждать. Если все будет хорошо, то после встречи и оказания необходимой помощи Бершов и Туркевич готовы штурмовать вершину. Это единственный вариант, когда нам хватит кислорода. Второй попытки не будет. Если дела плохи, то экспедиции конец-спасательные работы затянут всех.

Свой шанс на восхождение оцениваем как один против ста. Столько лет тренировок, надежд, сборов, отборов, медицинских контролей, и вот… Мы под вершиной… Силы есть… Неужели придется идти вниз без вершины? Где-то все-таки теплится огонек: а вдруг…

Изредка Ефимов высовывается из палатки, прислушивается, кричит. Чувство беспомощности угнетает нас.

Вылезаем из палатки и поднимаемся выше по перильной веревке. Западный гребень закрывает обзор склона. Ребят нигде не видно. Дальше идти без кислорода бесполезно, а тратить его нельзя. Возвращаемся в палатку.

Не раздеваясь, залезаем в пуховые мешки и напряженно прислушиваемся ко всем шорохам за палаткой. Нас беспокоит, как бы в темноте ребята не проскочили место схода с Западного гребня. Это уже будет катастрофа. От палатки до него 2–3 веревки. Снова и снова кричим в надежде, что поможем ребятам сориентироваться. Поздно ночью включаю приемник и ловлю Москву. «Маяк» передает последние известия. В спортивных новостях слышу сообщение о покорении Эвереста двойкой советских альпинистов. Оперативно! Но где они сейчас?

Кончилось 4 мая. Вышли все намеченные нами сроки возвращения. Может, ребята закопались в снег и пережидают ночь? Так поступало большинство восходителей, застигнутых на спуске ночью. Вряд ли. Миша и Сережа будут тянуть к палатке хоть ползком.

Пытаемся немножко поспать. Отдых необходим, иначе утром наша работоспособность будет низкой.

Сережа вспоминает, что у нас есть почти пустой баллон, в нем всего 30 атмосфер. Этого должно хватить на 1,5–2 часа сна при минимально возможной подаче. Заглушив 2 штуцера распределителя и присоединив к двум оставшимся кислородные маски, включаем подачу менее 0,5 литра в минуту на двоих. Тут же засыпаем, а когда кончается кислород, одновременно просыпаемся.

Высовываемся, кричим.

Луна зашла.

Темень.

Зажигаем примус.

Решаем с рассветом выходить на помощь.

Через некоторое время послышались голоса. Светает… Сережа открывает палатку, смотрит вверх и что-то кричит. Я в нетерпении тормошу его:

Все ли идут?

Он отвечает:

Кажется, все.

Вздох облегчения.

Ребята живы, и теперь-то мы их в любом виде доставим в базовый лагерь. Все спускаются самостоятельно. Значит, самое страшное-обморожения и переутомления. В палатке все есть для восстановления сил: кислород, примус, бензин, еда, аптечка.

Первым вваливается в палатку Бершов. Он без кислорода.

Живы?

Живы.

Были?

Были.

Сергей расплывается в улыбке, а мы стискиваем его в объятиях. За ним появляется Туркевич и тоже чуть не остается без головы. Они сделали почти невозможное: спустили Мысловского и Балыбердина да еще ночью поднялись на вершину Эвереста!

Затем помогаем залезть в палатку Эдику и Володе. Ребята предельно утомлены. Говорят невнятно. Закоченели. Сами не могут раздеться. Даем им горячий чай, снимаем ботинки, растираем ноги и руки. У Эдика почернели кончики пальцев на руках. Ребята понемногу приходят в себя. Шестерым в палатке тесно. Бершов и Туркевич дают нам «добро» на выход.