Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

Последнее замечание вызвано тем, что в предыдущие дни они неоднократно, по 2--3 раза, переносили последний сеанс связи, и он проводился не ранее 21--22 часов. Для нас это было связано с дополнительной нервной нагрузкой, а для них это было к тому же неимоверно изнурительно. Но каждый раз такой ценой эти двое выжимали дневное задание до конца, закладывая будущий успех экспедиции и свой успех. Володя -- кремень. Он должен все выдержать. А Эдик? Почему такой вопрос? Откуда он? Разве есть сомнения? Нет. А все же. И тут выплывает откуда-то мысль о запрете. Как же это должно мешать спокойно работать ему, Эдику!

В Москве на последнем этапе медицинского отбора его вдруг забраковали. Сколько было споров и пересуд! Сколько раз на всех уровнях возвращались к этому вопросу! В результате у меня сложилось твердое мнение, что это ошибка.

Да и сам запрет был не полный и категоричный, с ясным объяснением, а что-то половинчатое и расплывчатое. Эдик поехал с нами, но мне была дана директива (уже не медиками) не выпускать выше 6000 м. Однако события требовали другого, они же подтверждали мнение об ошибочности запрета. И он не был отстранен от работы наверху. Это вызвало раздражение в Москве.

Наконец, не выдержав, оттуда в Катманду с особыми полномочиями командировали Ильдара Азисовича Калиму-лина. Удивленный его неожиданным приездом и очередным запросом о Мысловском, я передал ему 23 апреля радиограмму:

"...Хочу чтобы Вы четко поняли ситуацию:

Мы всегда говорили, что основным препятствием

может быть погода. В этом сезоне она отвратительная. До

сих пор ежедневно идет снег, холодно, говорят даже в

районе Тхъянгбоче еще не распустились цветы. Вам, навер

ное, уже сказали, что в Катманду лишь несколько дней

назад открылись горы -- месяц их там не видали. И это

внизу, а на маршруте условия сверхтяжелые -

заснеженность, ветер и очень сильный холод. Создается

впечатление, что в этом году нет предмуссонного периода,

благоприятного для восхождений, и условия близки к

зимним. Я говорю это для того, чтобы стало ясно: ребятам

приходится работать в тяжелейших условиях.

Маршрут, как мы и ожидали, технически сложный

даже для нормальных высот. Много участков высшей

категории -- и все это в тех условиях, о которых только что

говорилось. Убежден, что этот маршрут (если его не

повторит кто-нибудь в следующем году, когда будут еще

целы наши веревки) долго не пройдет ни одна группа. И

если мы его одолеем, это будет действительно новое слово

в высотном альпинизме.

...Все участники работают на пределе возможно

стей--только так можно одолеть этот маршрут. А они,

возможности, не у всех одинаковые. В условиях, когда

число выходов должно быть ограниченным, чтобы люди

выдержали до конца, на первых порах не все справлялись с

заданиями. Группы понесли урон--сократились, а дело

должно было двигаться неукоснительно, иначе невозможен

успех. Должны были появиться сильные лидеры, которые

показали бы всем, что можно работать с запланированными

заданиями. Такими лидерами оказались сначала двое -

Мысловский и Балыбердин. Они, когда это стало необходи

мо, выполняли работу за четверых. Но надо было, чтобы в

каждой группе появился лидер, способный доводить дело

до конца. Иначе недоработка на выходе любой одной группы срывала все дело.

Итак, когда дорог был просто каждый участник, способный работать на высоте, не говоря уже о лидерах, я должен был либо слепо, повторяю--слепо и трусливо руководствоваться директивой и снять с работы одного из выявившихся лидеров и тем самым целиком одну группу (в ней оставалось в то время только двое полностью трудоспособных), либо исходить из здравого смысла, условий на месте и интересов основной задачи (опасность для здоровья Мыс-ловского здесь такая же, как и других). Я, естественно, выбрал второй путь и менять решение не могу и не вижу оснований. Очень прошу до окончания работы не возвращаться к этому вопросу. Сейчас наступила ответственная фаза работы и надо сосредоточиться не на полемике по уже решенному делу, а на очень трудных моментах сегодняшней работы: все дается нам с огромным трудом и усилиями. И сейчас вновь я выпускаю (речь шла о последнем, четвертом, выходе) двойку Мысловский -- Балыбердин. Предвидеть заранее, что на этом этапе работы они составят основную двойку, мы, конечно, не могли. Это уже просто естественный отбор, который, как всегда, происходит в тяжелейших условиях".

Ильдар Азисович все понял и сделал так, что больше к этому вопросу никто не возвращался. Никто, кроме, наверное, нас с Эдиком. И то подсознательно. А вот теперь, ожидая вестей сверху, я думаю, что этот пресловутый запрет висит над ним как дамоклов меч и мешает спокойно работать.