Эверест, юго-западная стена

Итак, наконец-то собралась почти вся экспедиция, кроме Ефимова, Ильинского, Кононова, Трощиненко. Они до сих пор идут с караваном. Вчера полдня мы “отходили” от работы на маршруте. Надо заметить, что после каждого выхода устаёшь так, что последний подъём к палаткам — три метра перепада — преодолеваешь в несколько приёмов. Особенно изматывает палящее солнце среди царства снега и льда.

В лагере обычная суета новоселья. Устанавливаются палатки и антенны, сортируются продукты и снаряжение, распаковывается и “перенюхивается” личное барахло.

Под личные вещи нам с Володей выделили три баула на двоих, и они были забиты, до отказа. Все мы. впервые участвовали в подобной экспедиции, не имели опыта и чёткого представления о том, что же конкретно нужно брать с собой. Какие кошки будут лучше держать на этом льду? Какие рукавицы потребуются на леднике, какие на скале и какие на самом верху? Все взяли по две-три пары ботинок, большое количество тёплого белья, носков, солнцезащитных очков. Мы получили абсолютно всё снаряжение, необходимое для жизни и работы, но, конечно, каждый привёз или свою любимую рубашку, или исключительно удобные штормовые брюки, или кошки собственной конструкции, проверенные на многих сложных восхождениях. Я в основном ориентировался на то, что было выдано, но некоторые вещи переделал ещё дома (беседку, рюкзак, ветрозащитный костюм), а другие подгонял уже в базовом лагере.

Между делом, под шумок, нам четверым, занятым на продуктовом складе, удалось помыть головы. Это событие произошло впервые за последние две недели, и мы прямо блаженствовали. А если всё пойдёт нормально, то мы и баню устроим.

Ребята, только что пришедшие в базовый лагерь, чувствуют себя по-разному. Большинство нормально, у некоторых болит голова. Хуже всех приходится Володе Воскобойникову, который впервые на такой высоте. Вчера почти не вставал. Сегодня отдаёт кое-какие указания шерпам на кухне.

Владимир Александрович Воскобойников — заместитель генерального директора Всесоюзного научно-исследовательского института пищевой промышленности и концентратов, кандидат наук, очень грамотный специалист своего дела. Мы познакомились с ним на летнем сборе 1981 года на Памире, куда он приезжал для отработки “гималайского меню”. Он сразу нам понравился, а когда встал за плиту и приготовил несколько блюд, мы. были в восторге и приложили все силы, чтобы уговорить его поехать в экспедицию. И не ошиблись. Безвылазно находясь в базовом лагере в течение двух месяцев, он не уставал придумывать новые блюда, удивлять каждого его любимым лакомством, находить тёплые слова для уставших, расстроенных, огорчённых...

В первые дни на Володю кроме горной болезни обрушилось ещё одно несчастье. Губы. его от ультрафиолетового облучения настолько обгорели и потрескались, что на них было страшно смотреть.

Сегодня обсуждался выход передовой группы на 6500. Мы с Колей Чёрным убедили Анатолия Георгиевича, что завтра выходить в столь серьёзный поход рановато, надо подготовиться. Решили идти послезавтра с одной или двумя ночёвками.

Ужин был праздничным — в честь дня рождения Миши Туркевича. От имени руководства Евгений Игоревич подарил очки “окула”, а от передовой группы мы преподнесли трофеи с ледника Кхумбу — верёвку и карабин. К сожалению, не было ни гитары, ни запевалы, поэтому весело было, только пока ели. Пытались спеть пару песен, но быстро поняли, что без аккомпанемента это безнадёжно. Вдруг вспомнили про записи Высоцкого. Слушали в полной тишине. Может быть, это внимание — признак наступающей ностальгии? Впрочем, вряд ли. Слишком рано.

Между прочим, впервые с момента вылета из Катманду так поздно (уже 23.00) не ложусь спать. Завтра подъём в 8.00, да и тот не обязательный. Завтрак в 9.00. Не узнаю Овчинникова — как же без зарядок? Кстати, на мой взгляд, шеф заметно сдал за прошедший год, стал хуже слышать и быстрее уставать, а главное — нет той жёсткости, непреклонности в отстаивании собственной позиции, которая раньше так бросалась в глаза и вызывала много неудовольствия со стороны наших ребят.

Интересно менялось моё отношение к нему. При первом знакомстве на сборе 1980 года в Ачик-Таше он мне явно не понравился своей сухостью, педантичностью и требовательностью, которая, казалось, доходила до абсурда.

Постепенно я стал узнавать его глубже. Сначала по некоторым поступкам, потом в наших разговорах, из его рассказов и воспоминаний и, наконец, по совместной работе в походе и на маршруте. Теперь я думаю, что это человек не только очень волевой и целеустремлённый (что было ясно с самого начала), но и добрый, бескорыстный, кристально честный. Я бы сказал — глубоко порядочный. Очень импонирует мне его спортивность, способность “заводиться”. То есть тот спортивный азарт, без которого невозможно добиться больших успехов в спорте. А часто и в жизни.

Возможно, моё мнение изменится. Возможно, будут конфликты, но хочется надеяться, что в главном я не ошибся.

У Евгения Игоревича виски совершенно седые, чего я ещё в Москве не замечал.