Эверест. Кому и за что мстит гора?

Пока он добирался на велосипеде до Катманду (а это 14 000 километров), его ограбили румынские школьники и атаковала толпа в Пакистане. В Иране рассерженный мотоциклист бросил бейсбольную биту Кроппу в голову (к счастью, тот был в шлеме). Так или иначе, в начале апреля он прибыл целым и невредимым к подножию Эвереста и тут же начал совершать акклиматизационные вылазки вверх по горе. А в среду, 1 мая, он вышел из базового лагеря и отправился на вершину.

Кропп дошел до своего последнего лагеря, расположенного на высоте 7900 метров на Южном седле, в четверг после полудня и вышел из него к вершине на следующий день, сразу после полуночи. В тот день в базовом лагере все с нетерпением ждали сообщений о его продвижении. Хелен Уилтон повесила в нашей палатке-столовой плакат «Давай, Горан, давай!».

Впервые за несколько месяцев ветер почти не обдувал вершину, но снега там было почти по пояс, что замедляло продвижение и отбирало силы.

Кропп упорно двигался наверх сквозь заносы, однако к двум часам дня в пятницу вышел только на высоту 8748 метров. Хотя до вершины оставалось 60 минут подъема, Кропп повернул обратно, решив, что если продолжит подъем, то слишком устанет и не сможет безопасно спуститься вниз.

– Быть так близко от вершины – и повернуть назад… – покачивая головой, говорил Холл 6 мая, когда Кропп спустился с горы во второй лагерь. – Это говорит о необыкновенной рассудительности молодого Горана. Я удивлен, и удивлен гораздо больше, чем если бы он продолжил подъем и вышел на вершину[19].

За предыдущий месяц Роб не раз объяснял, как важно повернуть назад в заранее оговоренное время в день штурма вершины – в нашем случае это было в 13.00 или, самое позднее, в 14 часов. Роб говорил: как бы близко к вершине мы в этот момент ни находились, мы обязательно должны повернуть назад и начинать спускаться.

– ПРИ ДОСТАТОЧНОЙ РЕШИМОСТИ И УПЕРТОСТИ ЛЮБОЙ ИДИОТ МОЖЕТ ПОДНЯТЬСЯ НА ЭТУ ГОРУ, – ГОВОРИЛ ХОЛЛ. – ШТУКА В ТОМ, ЧТОБЫ СПУСТИТЬСЯ С НЕЕ ЖИВЫМ.

За добродушным и веселым «фасадом» Холла скрывалось сильнейшее желание добиться успеха, который для него определялся довольно просто: привести на вершину как можно больше клиентов. Чтобы достичь успеха, он уделял самое пристальное внимание деталям: здоровью шерпов, эффективности работы солнечной электростанции, остроте «кошек» его клиентов. Холлу нравилось быть проводником, и ему было больно, когда некоторые известные альпинисты (далеко не только сэр Эдмунд Хиллари) не могли оценить, насколько это трудно, и не выказали того уважения к этой профессии, которого она заслуживает.

Роб сказал, что во вторник, 7 мая, будем отдыхать, поэтому мы встали поздно и расселись во втором лагере, нервно предвкушая близкий штурм вершины. Я ковырялся со своими «кошками» и другими причиндалами, потом попытался читать книгу Карла Хайасена, но мои мысли были настолько сильно заняты предстоящим восхождением, что я пробегал глазами одни и те же фразы, не понимая их смысла.

В конце концов я отложил книгу в сторону, сделал несколько фотографий Дага, позирующего с флагом, который школьники из Кента попросили его донести на вершину, а затем стал выспрашивать у него подробности о трудностях восхождения на Эверест, которые он прекрасно помнил по прошлому году.

– К тому времени, когда мы доберемся до вершины, – нахмурил он брови, – я гарантирую, что болеть у тебя будет все.

Даг был настроен решительно – несмотря на то что его все еще беспокоило горло и силы, казалось, были на исходе. Как он выразился:

– Я СЛИШКОМ МНОГО ОТДАЛ ЭТОЙ ГОРЕ, ЧТОБЫ УЙТИ СЕЙЧАС НИ С ЧЕМ. Я ДОЛЖЕН ВЛОЖИТЬ В ЭТО ДЕЛО ВСЕ.

Ближе к вечеру через наш лагерь прошел Фишер. Он непривычно медленно, стиснув зубы, тащился в направлении палаток своей экспедиции. Обычно Фишер был бодрым и полным оптимизма. Одним из его любимых выражений было: «В плохом настроении никогда не поднимешься на вершину, поэтому, раз уж мы здесь, надо создавать движуху». Впрочем, в тот момент никакой «движухи» Скотт не создавал, а выглядел усталым и подавленным.

Фишер разрешал своим клиентам во время акклиматизационного периода перемещаться по горе вверх и вниз, как им вздумается. В результате ему пришлось сделать несколько незапланированных выходов из базового лагеря в лагеря, расположенные выше, когда некоторые из его клиентов сталкивались с трудностями и им была необходима помощь для спуска вниз. Он уже выходил на помощь Тиму Мэдсену, Питу Шёнингу и Дейлу Крузу. И теперь, когда Фишеру надо было обязательно полтора дня отдохнуть перед штурмом вершины, ему пришлось совершить марш-бросок из второго лагеря в базовый и обратно, чтобы помочь своему другу Крузу, у которого, похоже, начался высокогорный отек мозга.