Эверест. Кому и за что мстит гора?

Более сотни метров вниз от Балкона я спускался без каких-либо проблем по покрытому мягким снегом широкому оврагу, но потом дела пошли хуже. Маршрут начал петлять по сланцевой крошке, покрытой пятнадцатью сантиметрами свежего снега. Поверхность, по которой я шел, была крайне неустойчивой, от меня требовалась максимальная собранность, а это в моем близком к ступору состоянии оказалось непросто.

Поземка замела следы альпинистов, которые прошли вниз раньше меня, и мне сложно было понять, правильной ли дорогой я иду. В 1993 году партнер Майка Грума, Лопсанг Тшеринг Бхутиа, опытный гималайский альпинист и племянник Тенцинга Норгея, сбился в этом месте с пути, свернул куда-то не туда и погиб. Я старался не терять контроля над ситуацией и поэтому принялся разговаривать вслух сам с собой.

– Соберись, соберись, соберись, – словно мантру, монотонно повторял я. – Здесь нельзя облажаться. Это не шутка. Так что соберись.

Я присел передохнуть на широком наклонном выступе, но через несколько минут вздрогнул от оглушительного звука: «Ба-бах!» К этому времени выпало уже много свежего снега, и я опасался, что со склонов надо мной в любой момент может сойти лавина. Я резко повернулся лицом к вершине, но никакой лавины не увидел. После этого я снова услышал «Ба-бах!». На этот раз звук сопровождался вспышкой, на мгновение осветившей небо, и я понял, что это раскат грома.

Этим утром по дороге наверх я уделил много внимания детальному изучению маршрута в той части горы, по которой шел. Я постоянно оглядывался назад, чтобы выбрать ориентиры, которые могли бы помочь мне при спуске. Я сознательно заставлял себя запоминать любые заметные вехи.

– Не забудь повернуть налево возле вертикального уступа, похожего на нос корабля. Потом иди по той тонкой полоске снега, пока она резко не повернет направо.

Это был метод, к которому я приучил себя еще много лет назад. Так я тренировал свой ум каждый раз, когда поднимался в горы, и на Эвересте это умение, возможно, спасло мне жизнь.

Около 18 часов, когда метель превратилась в настоящий ураган с сильным снегопадом и порывами ветра, достигающими 30 метров в секунду, я вышел к веревке, закрепленной черногорцами на снежном склоне приблизительно в 180 метрах над седлом. Мощь бури меня немного отрезвила, я понял, что спустился вниз, миновав наиболее коварные участки, очень вовремя, можно сказать, «запрыгнул в последний вагон поезда».

Обернув веревку вокруг руки, чтобы случайно ее не отпустить, я продолжил спуск сквозь ураган. Через несколько минут я почувствовал, что задыхаюсь, и сообразил, что у меня снова закончился кислород. Тремя часами ранее, когда я присоединил регулятор к третьему и последнему баллону с кислородом, то заметил, что измерительный прибор показывал, что баллон полон лишь наполовину. Я посчитал, что мне хватит этого кислорода, чтобы спуститься вниз, поэтому и не озаботился, чтобы поменять полупустой баллон на полный. И вот теперь я остался без кислорода.

Я стянул маску с лица на шею и двинулся дальше, внутренне удивляясь тому, что стал совершенно равнодушен ко всему происходящему. Однако без кислорода я двигался намного медленнее и должен был чаще останавливаться, чтобы передохнуть.

В литературе об Эвересте часто можно встретить описания галлюцинаций, происходящих из-за кислородного голодания и физического переутомления. В 1933 году известный английский альпинист Фрэнк Смит наблюдал в небе «два странно выглядевших объекта», зависших прямо над ним на высоте 8200 метров: «У одного из них были короткие рудиментарные крылья, а у другого похожий на клюв нарост. Они были почти неподвижны и как будто медленно пульсировали». В 1980 году во время одиночного восхождения Райнхольду Месснеру привиделось, что рядом с ним поднимается невидимый спутник. Постепенно я стал осознавать, что мой мозг точно так же «переклинивает», и я со смешанными чувствами удивления и ужаса наблюдал собственный отрыв от реальности.

Я настолько устал, что испытывал странное чувство – будто нахожусь вне собственного тела и наблюдаю за ним с полутораметровой высоты. Мне казалось, что я одет в зеленый джемпер и остроносые ботинки. И хотя дул пронизывающий, ураганной силы ветер и температура была минус 21 градус Цельсия, я ощущал странное, необъяснимое тепло.

В 18.30, когда солнце уже практически село, я находился примерно в 60 вертикальных метрах от четвертого лагеря. Теперь от палаток меня отделяло только одно препятствие: склон, покрытый крепким, гладким льдом, по которому мне надо было спуститься без страховочной веревки.