Эверест (СИ)

— Я без обеда сегодня и могу потратить полчаса на небольшой перекус. А одна или нет, вас не касается! — Вспылила, возмущенная его поведением, а еще больше тем, что приходится оправдываться…

— Меня касается все, что касается моих сотрудников, — получаю ответ вместе с пристальным взглядом, и, тушуясь, задыхаюсь от возмущения.

— Всех или только некоторых? — Задаю вопрос, который уж давно засел в моей голове. Ведь такого отношения как ко мне, с его стороны я ни к одному из сотрудников не замечала. Со всеми, кроме меня, он всегда в рамках делового этикета, вежлив и корректен. А со мной его настроение меняется со скоростью света…

Он все так же смотрит на меня, когда хлещет по нервам следующей фразой:

— Тех, которые пудрят мозги молоденьким мальчикам. Он хотя бы совершеннолетний?

— Что??? — Взрываюсь я окончательно. — Вы шпионите за мной???

Секундная заминка, во время которой он отводит глаза, выбивает из меня спокойствие и терпение. И я, наплевав на субординацию и правила хорошего тона, глядя ему в лицо, заявляю:

— Вас никоим образом не должна касаться моя личная жизнь. И кому я там пудрю мозги, мальчикам или девочкам, — не ваше дело! Есть претензии по работе — высказывайте, а остальное — держите при себе!!!

И, предвосхищая одну из возможных его фраз, продолжаю:

— И на репутации вашей фирмы мои пристрастия никак не отразятся!

Наступает звенящая тишина. И я понимаю, что говорила слишком эмоционально и громко, хотя не люблю привлекать к себе внимание в общественных местах, и уж, тем более, путем выяснения отношений. Но, оглянувшись по сторонам, замечаю, что зал полупустой, и никому из посетителей до меня нет дела.

Переведя дух, бросаю взгляд на босса, который уже встает из-за стола, и, резко отодвинув стул, без слов шагает на выход.

Что, и никакого последнего слова???

ДМИТРИЙ

Хотел было отшвырнуть стул, но вовремя сдержался. Зато с дверью был уже не так осторожен. Хлопнул на выходе так, что стекло задребезжало.

Ушел, чтобы не наговорить лишнего, хотя, кажется, все же наговорил…

На сколько меня хватило быть «белым и пушистым»? Дня на три?

Закурив на ходу, сел в машину, не помня, куда вообще собирался ехать.

В башке клубится густой туман, сквозь который ярким пятном проступает ее лицо. Праведный гнев, мечущие молнии глаза и… обида. На что, блядь?

Да что ж это за баба такая, кишки на кулак наматывает и тянет. Хотя ничего особо и не делает. Только смотрит глазами своими, как будто в самую душу заглядывает…

Кстати о глазах! Она уже несколько дней ходит в очках. Почему? У нее плохое зрение? Я еще в первый раз как увидел, отметил, что мне нравится. Ей идет…

Вот. Снова она и о ней. Да сдалась она мне!!!

На производство поеду, чтоб не видеть ее и не слышать…

ЛЕРА

Несколько дней без шефа, и офис будто сошел с ума: всем нужно знать, где он и когда будет.

Я, по идее, должна иметь об этом представление, но ничего не могу ответить тем, кто о нем спрашивают.

Звонить ему не хочу принципиально, и, пускай выгляжу непрофессионально в глазах некоторых сотрудников, узнавать его местонахождение не собираюсь.

Но он в городе, это точно: свидетельство того, что он все же появлялся в офисе, сегодня лежит на моем столе в виде записки с указанием купить для него две белые рубашки.

Отправившись на время обеденного перерыва на тех этаж, нахожу новое место, расположенное за углом от предыдущего. Закончив обед, сижу с ногами на широком подоконнике, упираясь спиной в откос, и, склонив голову набок, наблюдаю за происходящим на улице. Задумавшись, не сразу понимаю, что на этаже уже не одна, улавливая обрывки фраз:

— Ты представляешь… перебирал… та не такая, эта не сякая, как будто не работницу искал, а кастинг устраивал…

— Давно?

— Месяца два точно! Ты бы видела, какими табунами тут ходили — на любой вкус и цвет!

— Так нашел же уже!

— В том-то и дело, только непонятно где. Ее особо никто не видел, появилась не пойми откуда, и сразу к работе приступила.

Понимая, что два неизвестных женских голоса ведут разговор обо мне, я вся превращаюсь в слух.

— И тут, бац, через неделю уже премия!

— Серьезно?

— Ну, да, приличная, между прочим! И не к зарплате приуроченная, а не пойми к чему, — посреди месяца. А она хоть бы для вида до конца месяца подождала, пришла, как ни в чем не бывало, и забрала.

— Ты посмотри, ничего не стесняется!

— А то! Уметь надо! Это мы сидим и пыхтим от зарплаты до зарплаты, а там все просто — через диван решается.

— Да, быстро девочка сориентировалась.

— Ага! С утра на работе раньше всех, явно он ее привозит.

— Уметь надо!

Договорив, сплетницы ушли, а мне до горечи стало обидно. Вот и посидела в тишине, отдохнула…

И, почему, спрашивается, я каждому должна доказывать, что уходила с работы часа на три позже остальных, потому что до меня длительное время никто не работал, а прихожу на час раньше. И что я честно заслужила то, что мне ставят в вину.

И с какого перепуга я должна стесняться забрать эти деньги? Потому что кто-то в меру своей распущенности считает, что этим я подтверждаю свои близкие отношения с боссом?