Эверест. Смертельное восхождение

Лоу Кашишке рассказывал: «Я обогнал Джона, а потом увидел, что Стюарт, который шел впереди нас, почему-то идет нам навстречу. Мы с ним поговорили. Стюарт был убежден, что вскоре Роб повернет назад всю экспедицию, ведь было уже слишком поздно. Он сказал, что с такой толчеей на перилах нам никак не успеть до часа. Нам было назначено время начала спуска – час дня. Стюарт меня всячески убеждал. И еще я помню, как он… Нет, я толком ничего не могу припомнить. Я ему что-то ответил и отправился дальше, но вскоре все же решил возвращаться.

К половине двенадцатого я по-прежнему шел почти в конце этой очереди. Шел и шел… Я умею переносить трудности, знаю, как справляться с усталостью. У меня в этом большой опыт, ведь я марафонец. Я всегда считал себя очень выносливым. Я привык пересиливать себя, держаться до последнего. Но здесь подобные качества не всегда помогают, на высоте такое поведение даже опасно. Шаг за шагом я поднимался к вершине. Потом, поскольку я был самым последним на подъеме, я закрепился на веревке и опустился на колени, чтобы передохнуть – это было перед самой Южной вершиной. Мне страшно хотелось пить. Вода в моей фляжке замерзла, и я решил зачерпнуть снега прямо рукой. Конечно, не лучший выход, но мне уже было все равно. Я снял перчатку и увидел, что все пальцы у меня обморожены. Потом снял другую – то же самое. На самом деле я даже не удивился, поскольку давно подозревал что-то в этом роде. По-видимому, желание взойти на Эверест настолько переполняло меня, что на все остальное я просто не обращал внимания. Но теперь, когда я остановился и перевел дух, ко мне стало возвращаться ощущение опасности. Я неожиданно почувствовал, насколько я устал. Я посмотрел вниз. Ниже, с Балкона, открывались такие фантастические виды, каких я и представить себе не мог. А отсюда уже ничего не было видно – только какая-то пелена. Не могу сказать, чтобы погода начала портиться; нет, ничего подобного не было. Но погода менялась. Я спросил Лхакпу, нашего шерпу, сколько нам осталось до вершины. Было ясно, что мы уже близко. „Часа два“, – ответил он. Я спросил, где мы, и он сказал, что примерно на высоте 8 700 метров. Я не мог представить, где же мы на самом деле – мой мозг уже не в состоянии был переваривать такие числа. Я привык все измерять в футах и перевести метры в футы был уже не способен. Но два часа! После этих слов во мне что-то оборвалось. Пройти еще два часа? Пожалуй, я смогу, я знаю, на что способен. Но сумею ли потом спуститься… Я подумал, что спуска уже не выдержу. Или все же как-нибудь выкручусь? Я привык к жестким условиям в спорте, я занимался очень серьезно. Но теперь… Я никогда этого не забуду – во мне как будто бы спорили два разных человека. Говорят, что на высоте альпинисты теряют способность логически мыслить, и все же оба моих внутренних голоса были вполне разумными. Один из них говорил: „Ну, давай же! Подумаешь, каких-то пару часов осталось. Иди наверх и достигнешь цели!“ Другой голос предупреждал: „Лоу, если ты туда пойдешь, то назад уже не вернешься. А если каким-то чудом и выкарабкаешься, то останешься без всех пальцев“. Я до сих пор удивляюсь, что послушался тогда своего второго голоса. Я сказал Лхакпе: „Скажи Робу, что я пошел вниз“. Спускаться я стал не сразу, а постоял еще минут пять.

Возможно, слова Стюарта на меня и повлияли, но только на подсознательном уровне. Решение я принял сам. Мне стало ясно, что я не смогу дойти до вершины и вернуться полноценным человеком, не калекой.

В конечном счете можно сказать так: я отказался от восхождения потому что не был уверен в том, что выживу и уж тем более сумею сберечь пальцы на руках и ногах. Помимо этого, в отличие от большинства моих товарищей, мне не нужно было восхождения любой ценой. Конечно, я хотел покорить вершину. Боже мой, как я об этом мечтал! Но… Я живу в Детройте. Я бы вернулся в Детройт и сказал: „Я покорил Эверест“. Мне бы ответили: „Эверест, да? Здорово. Кстати, ты слышал, как вчера наши сыграли с «Питтсбург Пингвинз»?“ Там никому нет дела до этих гор, они даже не знают, где они находятся. „Это что, самая высокая гора?“ И кто-нибудь бы обязательно сказал: „Слушай, а разве ты там еще не был?“ Словом, восхождение на Эверест не было для меня вопросом жизни и смерти. Успех здесь не стал бы для меня главным событием в жизни. И уж конечно, мне совершенно не грозило попасть на первые полосы газет. Известность, слава, популярность – все это было очень важно для некоторых участников. Не скрою, меня такие вещи тоже волновали, но… Желание добиться успеха не затмило моего сознания, и о своей безопасности я все же не забыл».

В одиннадцать часов сорок минут Лоу Кашишке, отказавшись от дальнейшего восхождения, начал спускаться. Стюарт Хатчисон и Джон Таск тоже пошли вниз. Для них штурм вершины закончился. Около полудня Кашишке увидел Скотта, идущего ему навстречу.