Эверест

А потом он лежал на диване, смотрел на книжную полку и вдруг увидел ту самую биографию Мэллори, которая инициировала первый виток его виртуальной влюбленности. Он поднялся, взял книгу и начал ее листать и увлекся, а через три часа непрерывного чтения – боже, ведь когда-то он знал эту книгу почти наизусть! – Келли наконец понял, что он должен делать, и какой путь спасет его от бессилия и отчаяния, пусть этот путь тоже не обещал счастья, лишь крошечная щелочка виднелась в огромном занавесе, закрывающем конец тоннеля. Но Келли надеялся прорваться через эту щелочку и стать первооткрывателем первооткрывателя, если можно так выразиться, разгадав наконец тайну, будоражащую умы лучших альпинистов планеты уже почти сотню лет. Келли поднял все свои архивы, свои расчеты, восстановил записи и размышления и снова пришел к тому же странному выводу, какой появился в его голове до возвращения Эллен: тело, найденное Конрадом Анкером на высоте 8155 метров, принадлежит не Джорджу Мэллори, а Эндрю Ирвину. Исходя из этого постулата, поиски следовало вести совершенно другим методом, нежели их вели экспедиции 2001, 2004 и 2007-го; все они отталкивались от установки, данной в успешном восхождении 1999 года: вот Мэллори, выше него на 300 метров – ледоруб Ирвина, значит, Ирвин где-то там, наверху, а история Мэллори закончена. Он навеки вмерз в лед, и ничего более, кроме уже собранного тринадцать лет назад, собрать с его тела не получится. Джон Келли категорически отверг эту версию, поскольку полагал, что под телом, под грудной клеткой, которую участники той экспедиции не решились вырезать из скалы, хранится фотоаппарат, маленький карманный «Кодак», который нес с собой Ирвин. И второй момент: тот факт, что тела перепутали, может объяснить, почему у мертвеца с собой нет фотографии Рут Тернер – конечно, она должна быть у Мэллори, а не у Ирвина. В общем, Джон Келли погрузился в расследование с головой, и это позволило хотя бы на время отодвинуть трагическую историю Эллен на второй план, хотя и в таком состоянии она иглой сидела в сердце Келли, отождествляясь таким образом в его мрачном видении со смертью.

Он готовился к экспедиции полтора года, собирая сведения, вычисляя наилучшее время для восхождения, договариваясь о лицензии и подбирая команду. В его активе числился ряд серьезных вершин, взятых за те злополучные семь лет – Монблан, Музтагата, пик Победы, Килиманджаро, Мак-Кинли, – и потому он уже имел опыт в выборе оборудования и спутников, хотя никогда до того не был в Гималаях. Его бонусом было то, что он не собирался идти до самой вершины, он не собирался даже подниматься на Первую ступень, не говоря уже о Второй или Третьей, и потому решил в первом восхождении обойтись без лестниц, полагаясь на собственные ноги и веревки. Именно «первом», потому что у Келли был запасной план, точнее, даже два плана – поиски второго тела, кому бы оно ни принадлежало – Ирвину или Мэллори, и поиски фотографии Рут, последней надежды. Каждая из последующих стадий казалась более сложной и безнадежной, нежели предыдущая: в первой достаточно было найти могилу Мэллори и нарушить покой великого мертвеца в поисках фотокамеры, во второй нужно было искать тело, которое не нашли до того несколько специализированных партий, третья же представлялась абсолютной фантастикой, тем более в рамках теории о том, что Мэллори покоится где-то в скальной расселине. Но Келли был сумасшедшим и, что удивительно, отдавал себе в этом отчет: он понимал, что все его действия не просто граничат с безумием, но уже преступили эту границу – и теперь он собирался поддерживать в себе безумие, культивировать его, как взращивают аккуратный японский садик, ухаживая отдельно за каждым деревцем. В подобном поведении был элемент твердого, сознательного расчета – Келли знал, что если он не пойдет на гору, если он не будет искать тело Мэллори (или Ирвина?), если он не будет держать в памяти фотографию Рут Тернер, то больничное окно снова откроется перед ним, и он найдет в себе силы сползти с кровати и перевалиться через аккуратный пластиковый подоконник.