Эверест

Вчера мы прибыли в Дарджилинг и всё никак не можем выбраться. Оделл счастлив – он обожает фотографировать местных, их привычки и обычаи, особую любовь он, кажется, питает к якам, заполнив их снимками уже несколько пленок. К сожалению, в здешних условиях у него нет возможности проявить фотографии, иначе я бы обязательно отправил тебе несколько; впрочем, ты уже видела образцы его фотоискусства, привезенные из предыдущей экспедиции.

Генерал, как и два года назад, проводит все время в обнимку с местным пивоваром – кажется, он поселился в его хижине, хотя я не смог бы находиться в такой вони и нескольких минут. Количество пива, которое способен поглотить генерал, превышает возможности человеческого организма; если бы энергию, которую он тратит на алкоголь, направить в русло альпинизма, он стал бы величайшим восходителем всех времен. Впрочем, нельзя не отдать ему должное – он великолепный руководитель и умеет направить на путь истинный даже самую заблудшую овцу нашего огромного стада.

Стадо, прости меня за употребление этого грубого слова как по отношению к якам, так и по отношению к их погонщикам, растет не по дням, а по часам – Шеббир нанял уже значительно больше местных, чем нужно для успешного восхождения. Я спросил, не собирается ли он построить на месте базового лагеря уменьшенную копию Букингемского дворца, и он ответил: почему бы и нет. В этом весь Шеббир.

Я даже немного жалею о том, что мы с Эндрю прибыли значительно позже, чем генерал. Те, кто приехал раньше, уже настолько загорели, обросли и ассимилировались с местным населением, что утром я умудрился перепутать Джеффри Брюса с одним из гуркхов, которые помогают нам с организацией носильщиков. Жаль, что того гуркха, который был с нами в прошлый раз, Тейбира, с нами нет; кажется, его полк стоит где-то на южной границе, ожидая беспорядков. Политическая ситуация в Индии хронически нестабильна, и я уверен, что в течение ближайших лет десяти – пятнадцати она придет к вооруженному восстанию, если, конечно, не произойдет чего-нибудь более значительного, например второй Великой войны.

Впрочем, я довольно быстро приспособился – недаром это мой третий визит сюда; я надеюсь, что он будет более успешным, нежели второй. Генерал носит свою олимпийскую медаль на груди как самую драгоценную награду – воинские его плашки в это время пылятся где-то в сундуках, – и утверждает, что медаль практически равна факту взятия горы, раз уж сам Пьер де Кубертен отметил достижения нашей позапрошлогодней экспедиции. Но ты знаешь, где хранится моя медаль – можешь прямо сейчас достать ее оттуда и подарить любому уличному мальчишке, пусть играет на здоровье, или пожертвовать какому-либо ордену милосердия, недаром же она золотая.

Потому что – ты знаешь – нет ничего, что могло бы стать для меня важнее горы, за исключением одной-единственной вещи – нашей любви, но эта вершина нами уже покорена, и потому сейчас я стремлюсь ко второй наиважнейшей вершине в моей жизни.

Твой навеки,

Джордж

2

Моя дорогая Рут!

Все настолько хорошо, что мне практически не о чем писать – это удивительный закон подлости или, возможно, закон природы, хотя эти два понятия в большинстве случаев синонимичны. Дорога до горы проверена двумя успешными экспедициями – хотя назвать успешной предыдущую может разве что генерал, пестующий свою медаль. Тем не менее благодаря накопленному опыту мы точно знали необходимое количество носильщиков, яков, оборудования, кислорода и так далее и свели всевозможные ошибки и неточности к минимуму. Три года назад мы полагались исключительно на переводчиков, теперь даже я знаю несколько основных понятий и команд на здешних наречиях и употребляю их более или менее к месту. Хотя нередко случаются ошибки, когда ты обращаешься к тибетцу, а он оказывается уроженцем Дарджилинга и не понимает языка, на котором ты с ним говоришь, потому что его родной – английский.

Больше всего проблем почему-то у Битэма. Кажется, его оборудование ломается через каждые пятнадцать минут. Если бы с нами не было Эндрю, мы бы не дошли даже до монастыря. Сегодня Эндрю чинил седло Битэма (он умудрился сползти с яка и упасть, что добавило работы и Дику Хингстону), потом его фотоаппарат, разбитый при падении, и его часы, которые не разбились, но остановились. Вообще, Ирвин, кажется, может починить все. Нет ни одной вещи, которая бы в его золотых руках за считанные часы не превращалась в рабочую. Он очень много времени тратит на разработку новых крепежей для кислородных баллонов – имеющиеся в наличии и без того сделаны по его чертежам, но он видит еще множество возможностей для усовершенствования и пытается реализовать их в походных условиях.