Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов

Не захочет душа выйти из тела, если не станет безразличной к прелестям этого мира. Ведь ни один орган чувств не подтверждает веру, поскольку все они связаны с настоящим миром, а вера дает только обещание будущих благ. Поэтому тот, кто избрал странствие и подвиг, не должен вспоминать о раскидистых и тенистых деревьях, о журчании ручейков, о лугах, усыпанных цветами, об уютных жилищах и о беседах с родственниками. Он не должен думать о почестях, щекочущих честолюбие. Но он должен с радостью довольствоваться необходимым и всю жизнь представлять себе как далекий путь, лишенный всякого плотского вожделения. Только так, стеснив наш ум, мы сможем обратиться к поиску вечной жизни. Потому что зрение, вкус и прочие чувства, если чрезмерно пользоваться ими, лишают сердце памяти Божией.

И Ева — первое этому подтверждение. Пока не посмотрела она на запретное древо — тщательно хранила заповедь Божию. Пламенная любовь к Богу словно бы осеняла ее своими крыльями, почему она и не чувствовала своей наготы. Но затем она посмотрела на древо с удовольствием и с сильным вожделением коснулась его, а потом попробовала его плод с каким — то внутренним наслаждением. И тотчас она была прельщена и нагой устремилась в объятия плоти. Подчинив свою волю страсти, она отдалась наслаждению временным, а затем приятной внешностью плода увлекла к падению и самого Адама. Вот почему человеческий ум с трудом удерживает память о Боге и Его заповедях. Но в непрестанной памяти Божией будем всегда смотреть в глубины нашего сердца, а в этой обманчивой жизни жить так, словно мы слепые. Потому что истинно духовному любомудрию свойственно хранить себя от любви к видимому. И многострадальный Иов учит нас этому, говоря: «Если сердце мое следовало за глазами моими..» (Иов 31,7). А это и есть условие и признак крайнего воздержания.

4. Из аввы Исаака

Мир подобен блуднице, которая манит собственной красотой и вызывает у тех, кто ее видит, желание обладать ею. Кто хотя бы отчасти охвачен этим желанием и порабощен им, не сможет вырваться из рук мира, пока не расстанется с собственной жизнью. Тот разденет его догола, а после, в день смерти, выбросит из его собственного дома. И только тогда человек понимает, что мир был лжецом и обманщиком. Но если кто хочет удалиться из мира и увидеть его сети — путь станет вне его. И тогда он сможет увидеть всю его безобразность.

5. Из патерика

Был в Скифополе одни сановник. В жизни он делал много ужасного и осквернил свое тело, как только было возможно. Но однажды Господь привел его в сокрушение, и он ушел с должности. В уединенном месте он построил себе келию и жил там в попечениях о собственной душе. Кое — кто из его знакомых узнал это и стал постоянно присылать ему хлеб, финики и все необходимое. Но когда сановник понял, что живет в покое и ни в чем не нуждается, он сказал себе:

— Пожалуй, этот покой лишает нас покоя в мире ином. Я такого покоя недостоин.

Он оставил свою келию и удалился.

— Приведем душу в скорбь, — сказал он. — Мой хлеб — это пища скотов.

Другими словами, трава, которую ест скот, будет мне в пищу, потому что я жил так же, как и он.

2. Как человеку отказаться от прежних наклонностей и приучить себя к нужде и подвигу? Тело не может жить без необходимого. Но ум, насколько это возможно, не дает телу нежиться и расслабляться, если рядом нет причин, побуждающих к этому. Когда человек видит то, что побуждает к неге и расслаблению, в нем просыпается и вспыхивает похоть: он либо вновь обращается к ним, либо терпит жестокую брань. Посему и наш Искупитель заповедал тому, кто хотел следовать за Ним, сбросить с себя все лишнее, отвергнуть все, что расслабляет, а уж потом следовать за Ним. Да и Сам Он, когда хотел вступить в брань с диаволом, боролся с ним в самой глухой пустыне.

3. И Павел советует выйти из города, взяв Крест Христов: «Выйдем к Нему за стан, нося Его поругание» (Евр 13.13), ибо Он пострадал вне города. А дело в том, что, когда человек отвергнет мир и самое себя, он быстро забывает свои прежние привычки и память о них мучает его недолго. И в этой брани очень полезно, если внутренний вид монашеской келии беден и без излишеств, и чтобы в ней не было ничего такого, что может вызвать в человеке стремление к покою.

Потому что, когда рядом с человеком нет какого — то повода к расслаблению, ему не приходится вести двойную брань внешнюю и внутреннюю, — с чувствами и с помыслами. Так что тому, кто удалил от себя повод к наслаждению, легче победить, чем тому, рядом с кем есть что — то, что раздражает страсти. Ведь человек испытывает брань в каждом члене тела, и потому лучше хранить себя и стараться облегчить брань против себя самого.

4. Авва Пимен сказал: