А бесовские наваждения обладают прямо противоположными свойствами. Они никогда не сохраняют одного обличья. Их явление не бывает безмятежным, ведь собственным произвольным обманом они возмещают отсутствие единого замысла, и собой довольствоваться они никак не могут, но врут они с величайшим размахом, очень часто угрожают, нередко являются в образе воинов, а иногда начинают с криками распевать песни. Когда ум увидит такое, то поскольку он чище души, чтобы избежать таких образов, велит телу пробудиться.
Душа радуется тому, что научилась распознавать коварство бесов. Многократно изобличив бесов во сне, она уже относится к ним с величайшим гневом. Но бывает и так, что полные сновидения не приносят радость душе, но внушают ей услаждение печалью и слезами — такие сны снятся только людям, весьма преуспевшим в смиренномудрии.
Мы изложили способ различения добрых и лживых сновидений, который сами слышали от опытных людей. Но нам для успехов в добродетелях достаточно просто не верить никаким ложным видениям. А сны по большей части не что иное, как образные представления заблудших помыслов или же прямые бесовские наваждения.
Даже если благость Божия посылает нам видение, а мы его не принимаем, многовожделенный Господь наш Иисус не будет гневаться на нас. Ибо Он знает, что мы не приняли видение только потому, что остерегаемся бесовского обмана. Названный способ различения очень надежен. Но случается, что человек забывается и, сам того не осознавая, оскверняет душу (а такое, мне думается, может произойти с кем угодно), и тогда человек теряет след точного распознавания и принимает добрые видения за недобрые.
Представьте себе, хозяин после многолетней отлучки возвращается ночью домой. Вот он уже стоит на пороге и кричит рабу, чтобы тот открыл. Но раб не узнает голоса хозяина и не открывает, потому что боится, что, может, кто-то чужой кричит голосом хозяина. Раб не хочет ошибиться и невольно отдать вору все хозяйское имущество.
Когда настанет день, хозяин не только не разгневается на такого раба, но и похвалит его за хорошую службу, потому что, сомневаясь в том, что его позвал хозяин, он решил, что ни в коем случае нельзя подвергать опасности имущество патрона.
Как голодному уму чудится хлеб, а жаждущему — вода, так и чревоугоднику — мнимый образ множества яств, сладострастнику — женские образы, тщеславному — почет от людей, сребролюбцу — доход, злопамятному — месть обидчику, завистливому — разорение того, кому он завидует.
Такое мы видим и в случае других страстей. Кому докучают страсти, тот воспринимает страстные помыслы и во время бодрствования, и во время сна. Вожделение умножает исходный материал, и он представляется нам во сне.
Так, гнев заставляет видеть вещи, вызывающие страх. А нечистые бесы усиливают страсти, и в этом помогает им наша нерадивость. Бесы приводят нас в состояние возбуждения и ангелы уже не могут, как прежде, подвигать нас к деланию добродетелей.
Брат спросил старца:
— Что такое ночные мечты, отче?
Старец ответил: «Как днем дьявол занимает нас чуждыми нам помыслами, чтобы мы не усердствовали в молитве и благих помышлениях, так и ночью он смущает наш разум всякими великими видениями, чтобы полностью уничтожить нашу ночную молитву. Он человеконенавистник, поэтому вовсе не должно обращать внимание на сны».
Возлюбленный брат! Не верь обманчивым снам. Они ввели в заблуждение многих, и эти люди пали, понадеявшись на них. Разве мы достигли той меры, чтобы видеть своими очами ангелов?
Глава 21: О том, что бесы не имеют понятия о том, что на сердце у человека, ни то, какими страстями мы побеждены, но узнают об этом из наших же слов и дел
Сказал авва Матой (Матонс), что сатана не знает, какой страстью побеждена душа. Он лишь сеет страстные помыслы блуда, осуждения и тому подобные, но что пожнет, не знает, то есть примем мы эти помыслы и исполним ли их на деле. Только когда увидит по телесным поступкам, какой страстью увлеклась душа, той и начинает содействовать.
Брат спросил авву Арсения:
— Прошу тебя, отче, объясни, почему духи так незаметно проникают в душу, что и общаются с ней так, что совершенно не чувствуешь, влияют на нее и побуждают к тому, чего она не хочет? И каким образом они сочетаются с умом, что ум не может различить без благодати Божией, что происходит от их злонамеренности, а что — от нашего изволения?