Евгений, Джек, Женечка (СИ)

Сейчас придется переодеваться самой — руки мокрые, а у него в рыбе. Между нами миллиметры прокаленного воздуха. Футболка хлопковая, но заискрилась в моих руках, точно синтетика. Как же легко завернуть ее, обнажив ребра — было легко, двадцать лет назад, а сейчас это преступление против человечности, которая еще отделяет меня разумную от обыкновенной самки человеческой. Как такое возможно через столько лет… Он другой, на груди появились волосы, которых у моего Джека не было. Это не он, и я не имею морального права кидаться с ним в омут с головой. Я теперь прячусь не от родителей, а от детей — и они устроят мне ад, если откроется правда про меня и их отца…

Но как оторваться от Джека — и перестать чувствовать, как под моими пальцами дрожит каждая клеточка его тела. Мы учились любви не по книгам и не по фильмам, а методом проб и ошибок — и плоды нашей любви достались другим… Марина оценила? Влад вот нет…

Я отдернула руку от шевелюры Джека, не глядя ему в глаза. Схватила с крючка фартук и обвила тонкий стан руками.

— В джинсы Ярика ты не влезешь… — попыталась я пошутить ему в спину, когда он откинулся назад, и мой нос застрял у него между лопаток. — Так что побереги свои.

Кожа горит и пахнет — незнакомо, но это точно мужской запах, который я забыла. Живот превратился в горошинку, крохотную-крохотную, и по всему телу проступила гусиная кожа.

— Я и в свои уже не влезаю, если ты не заметила.

Конечно, заметила, но не получила удовлетворения — скорее почувствовала страх. Животный! Чуть ниже живота. Я не готова впустить его в свою жизнь, не так, через обман, наставляя рога мужу. Только если скажу ему правду, но псевдобрак — единственная моя защита от возможной роковой ошибки. Я еще вчера себе сказала: это не восемнадцатилетний Джек, это Евгений Сомов, тридцати восьми годков от роду, о котором я ничего не знаю. Что выросло из мальчика, с которым рассталась на присяге, за один день не разберешь… И какой сумбур он внесет в жизнь моих детей, предсказать невозможно. Да и нужна ли я ему со всеми моими проблемами — да и без них тоже: сейчас и он видит во мне семнадцатилетнюю девчонку, но я не она, не Яся и не Славка… Я давно уже Ярослава Валентиновна.

Что сказать? Лучше промолчать и отойти от него полуголого, пока Джек не заметил, что творится у меня под футболкой и не посчитал это зеленым светом. Я не могу, не сейчас. Все случилось слишком быстро… Точно кто-то поставил нашу встречу на быструю перемотку… А я лучше возьму карандаш, простой, и перемотаю кассету вручную, чтобы не пропустить ни одного его взгляда, ни одного его вздоха, а вдруг за ними кроется подвох…

Шаг, два, три… Я перешагнула порог ванной комнаты и бросила футболку в барабан стиральной машины, поставила получасовой цикл и, избегая зеркала, вернулась к столу, за который уселась моя дочь, чтобы исчирикать листочки с неоконченным морским боем. Мой флагман Джек потопил одним выстрелом — правдой про наше расставание. Неужели жизнь поступила с нами так жестоко по вине самых близких нам людей? Может, где-то кроется ошибка? Иначе непонятно, как жить дальше с этими знаниями…

Я достала из холодильника творожок и поставила перед дочкой.

— Ешь, пожалуйста… Сама.

Я покормить ее точно не смогу — у меня руки трясутся.

— Женя, поторопись! Нам нужно успеть розу посадить, — обернулся к нам Джек.

Но я на него не смотрела — не могла, для меня он был просто голый… Я поднялась на ноги и наверх, сунулась в нераспакованный чемодан, нашла футболку. Упаковку я сорвала уже на кухне и повесила на стул отвисеться. Она темно-синяя, с логотипом фирмы на груди… Не мальчуковская, взрослая… Да и какой у Джека выбор!

— Ты во сколько уезжаешь?

Он обернулся быстрее, чем до этого, чтобы отдать распоряжение моей дочке.

— Почему ты спрашиваешь? — спросил довольно жестко.

— Надо будет включать опцию сушки или футболка просохнет на улице?

— Уже четвере часа.

— У машины хороший отжим.

— Я могу поехать и во влажной, неважно…

Я кивнула и отвернулась. Из-под стола высунулась серая морда.

— Правда у них теперь смешные уши? — спросила я, не скашивая в сторону раковины даже глаз. — Если шнауцерам перестанут и хвосты купировать, вообще треш, а не собаки будут…

Джек ничего не ответил про мою собаку. Посчитал меня сукой, что ли? На что он рассчитывал — что я его на ночь оставлю? Совсем сдурел, что ли? Я как бы замужем и у меня не как бы, а дети в доме. И вообще — он думает, что можно по щелчку пальцев перенестись на двадцать лет назад? Да того дома уже нет, машины нет, только шрамы, если хорошо приглядеться, у тебя на лице остались. И у меня есть небольшой след на скуле, очень небольшой. На сердце он намного глубже.

30. Жени

Ярослав застал двух Жень в саду, а меня у плиты.

— Твой Женя сказал, чтобы я взял у тебя спички.