Прямым Онегин Чильд ГарольдомВдался в задумчивую лень:Со сна садится в ванну со льдом,И после, дома целый день,Один, в расчеты погруженный,Тупым кием вооруженный,Он на бильярде в два шараИграет с самого утра.Настанет вечер деревенский:Бильярд оставлен, кий забыт,Перед камином стол накрыт,Евгений ждет: вот едет ЛенскийНа тройке чалых лошадей;Давай обедать поскорей!
XLV.
Вдовы Клико или МоэтаБлагословенное виноВ бутылке мерзлой для поэтаНа стол тотчас принесено.Оно сверкает Ипокреной[60];Оно своей игрой и пеной(Подобием того-сего)Меня пленяло: за негоПоследний бедный лепт, бывало,Давал я. Помните ль, друзья?Его волшебная струяРождала глупостей не мало,А сколько шуток и стихов,И споров, и веселых снов!
XLVI.
Но изменяет пеной шумнойОно желудку моему,И я Бордо благоразумныйУж нынче предпочел ему.К Au я больше не способен;Au любовнице подобенБлестящей, ветреной, живой,И своенравной, и пустой…Но ты, Бордо, подобен другу,Который, в горе и в беде,Товарищ завсегда, везде,Готов нам оказать услугуИль тихий разделить досуг.Да здравствует Бордо, наш друг!
XLVII.
Огонь потух; едва золоюПодернут уголь золотой;Едва заметною струеюВиется пар, и теплотойКамин чуть дышит. Дым из трубокВ трубу уходит. Светлый кубокЕще шипит среди стола.Вечерняя находит мгла…(Люблю я дружеские вракиИ дружеский бокал винаПорою той, что названаПора меж волка и собаки,А почему, не вижу я.)Теперь беседуют друзья:
XLVIII.
«Ну, что соседки? Что Татьяна?Что Ольга резвая твоя?»— Налей еще мне полстакана…Довольно, милый… Вся семьяЗдорова; кланяться велели.Ах, милый, как похорошелиУ Ольги плечи, что за грудь!Что за душа!.. Когда-нибудьЗаедем к ним; ты их обяжешь;А то, мой друг, суди ты сам:Два раза заглянул, а тамУж к ним и носу не покажешь.Да вот… какой же я болван!Ты к ним на той неделе зван. —
XLIX.
«Я?» — «Да, Татьяны имениныВ субботу. Оленька и матьВелели звать, и нет причиныТебе на зов не приезжать». —«Но куча будет там народуИ всякого такого сброду…» —«И, никого, уверен я!Кто будет там? своя семья.Поедем, сделай одолженье!Ну, что ж?» — «Согласен». — «Как ты мил!»При сих словах он осушилСтакан, соседке приношенье,Потом разговорился вновьПро Ольгу: такова любовь!