"Евгений Онегин" 10 глава (реконструкция)

I

Властитель слабый и лукавый,

Плешивый щеголь, враг труда,

Нечаянно пригретый славой,

Над нами царствовал тогда.

Его отец, как раз убитый

Сынком и собственною свитой,

Желал подобен быть Петру

И оттого вводил муштру.

Он был Петра убогой тенью,

И сын, взошедши на престол,

Две— три реформы произвел

И дал дорогу просвещенью;

Чуть вольность нам не подарил,

Но Австерлиц его смирил.

II

Его мы очень смирным знали,

Когда не наши повара

Орла двуглавого щипали

У Бонапартова костра.

Орел, символ австрийской славы!

Как знать, зачем орлы двуглавы

Венчают разных два герба?

Должно быть, нас роднит судьба:

Орел ощипан, словно кочет,

Но до сих пор еще жесток,

Глядит на запад и восток,

А на себя смотреть не хочет -

Хотя при помощи когтей

Терзает собственных детей.

III

Гроза двенадцатого года

Настала — кто нам тут помог?

Остервенение народа,

Барклай, зима иль русский Бог?

Дерзну в забавном русском слоге

Поразмышлять о русском Боге:

Что изувер, что маловер

Его кроят на свой манер.

Одним он видится Перуном,

Другим мерещится бретер,

Иному — гвардии майор,

А я, бряцающий по струнам,

В нем зрю не строгого отца,

А лишь свободного певца.

IV

Но Бог помог — стал ропот ниже,

И скоро, силою вещей,

Мы очутилися в Париже,

А русский царь главой царей.

Воспой, послушливая Муза,

Оплот Священного Союза:

Россия тужилась, губя

Не Бонапарта, но себя.

Рассвет случился сер и краток:

Все войны русские — предлог,

Чтоб конь казачий растолок

Последний вольности остаток;

И возгласил победный гром

Расправу с внутренним врагом.

V

И чем жирнее, тем тяжеле;

О русский глупый наш народ,

Скажи, зачем ты в самом деле

Всегда живешь наоборот?

Зачем ты предан властелину,

Который мнет тебя, как глину,

А к тем, кто душу в глине зрит, -

Неблагораден, как Терсит?

Зачем по кругу непреклонно

Бредешь седьмую сотню лет?

А впрочем, ты — как твой поэт -

Ни в чем не хочешь знать закона.

У нас обоих повелось

На все давать ответ «авось!».

VI

Авось, о Шиболет народный,

Тебе б я оду посвятил,

Но стихоплет великородный

Меня уже предупредил.

Он прав: его тупая ода

Достойна бедного народа,

Который принял, как пароль,

Свою особенную роль.

И то: угрюмому тевтону

Пристрастье к выправке дано,

Французу — легкость и вино,

Моря достались Альбиону.

Над златом чахнет Вечный Жид…

А нам авось принадлежит!

VII

Авось, аренды забывая,

Ханжа запрется в монастырь,

Авось, по манью Николая,

Семействам возвратит Сибирь

Сынов, которых нынче травит;

Авось дороги нам исправят,

И заведет крещеный мир

На каждой станции сортир;

Авось в просторах наших стылых

Возникнет честный, правый суд;

Авось нам вольность принесут

Извне, коль сами мы не в силах, -

Как грезил сам Наполеон…

Да где ему — пропал и он.

VIII

Сей муж судьбы, сей странник бранный,

Пред кем унизились цари,

Сей всадник, папою венчанный,

Исчезнувший, как тень зари,

Мечтал захваченной державе

Внушить понятия о праве,

На холод цепи крепостной

Повеять галльскою весной,

Дать конституцию… Какое!

Российский дух себя хранит.

Разбивши грудь о наш гранит,

Измучен казнею покоя,

В изгнанье гордый дух угас.

Кто покорит нас, кроме нас?!

IX

Тряслися грозно Пиренеи,

Волкан Неаполя пылал,

Безрукий князь друзьям Мореи

Из Кишенева уж мигал.

А на Руси, врагов развеяв,

Уныло правил Аракчеев,

И в уши выбритым рабам

Гремел казенный барабан;

Кинжал Лувьеля, тень Бертона,

Шенье последние слова,

Капета мертвая глава -

В виденьях не тревожат трона:

Спокойно дремлется рабу,

Как деве сказочной в гробу.

X

«Я всех уйму с моим народом!» -

Наш царь в Конгрессе говорил,

И затруднялся с переводом

Французский дерзостный зоил.

Иль бредит он как сивый мерин,

Иль в самом деле так уверен,

Что вечен будет трон царей

И стон военных лагерей?

Ужель бессильно негодует

Россиийский ум, тиранов бич?

Твой царь в Европе держит спич,

А про тебя и в ус не дует:

Ты, Александровский холоп.

И никаких тебе Европ!

XI

Потешный полк Петра титана,

Дружина старых усачей,

Предавших некогда тирана

Свирепой шайке палачей, -

Живой пример, что чувство долга

Нельзя позорить слишком долго