Евгений Шварц. Хроника жизни

Конечно, на этом «скандальчике» захотела показать свое рвение и другая газета. «Эта пьеса, написанная драматургом Шварцем в годы Великой Отечественной войны, была задумана как философская сказка, обличающая гитлеровский фашизм. (Дык, что же ваши «учителя» тогда с перепуга наделали в штаны? — Е. Б) Возобновив её постановку почти через два десятилетия, режиссура попыталась придать спектаклю современное звучание. Но что получилось из этого?.. Пьеса в постановке Театра комедии трактуется несколько двусмысленно, что многие думают: да уж не о временах ли культа личности Сталина идет речь? Этот акцент проходит через весь спектакль». Хорошо. Этот акцент — первая мысль. Но в двусмыслице должна быть и вторая. Где она? И что в первой страшного после XX съезда партии?

На самом деле за всей этой «критикой», за всеми этими словесами стояло следующее. Если в 1944 году «цепные души» в «Драконе» разглядели Сталина, то в 1962-м им в Бургомистре примерещился Хрущев. Тем более, что исполнитель этой роли Суханов — по тогдашней комплекции — действительно походил на него. Но он играл эту роль и раньше, когда разглядеть Хрущева было ещё невозможно. Правда, тогда артист был похудее, в отличие от будущего генсека. И вся эта «двусмысленность» ложилась на Акимова. И действительно, без всякого замысла, случайно, но наиболее бдительные товарищи увидели это сходство.

Убежден, что, описывая Суханова в роли Бургомистра, Ю. Головашенко не держал фигу в кармане: Бургомистр — «он весь живой, пышущий телесным здоровьем. Добродушный, временами мягкий по своим движениям и жестам, в особенности в третьем акте, когда власть переходит к нему. Бургомистр маскирует свою сущность узурпатора с помощью подлых приемов демагога…» (Вечерний Ленинград. 1962. 28 июня). Перечитав сейчас эту рецензию и вспомнив Хрущева, сходство между ними, действительно, в какой-то степени наблюдается.

17 апреля состоялось открытое партийное собрание театра, на котором, к его чести, обсуждалось не «поведение» худрука, а выступления повременных изданий. Николай Павлович на собрании отсутствовал. Не пришли и представители газет. Они свое дело сделали. Отметили свою лояльность перед бургомистрами. Какое им дело до театра, спектакля, худрука.

Читая сегодня стенограмму этого собрания, понимаешь, что в труппе состоялся «заговор». Все соглашались с критикой «Ленинградской правды», которая выражала отношение к театрам и спектаклям Обкома и против которой выступать было бессмысленно, но отыгрывались на статье Г. Щеглова в «Вечернем Ленинграде». «Игра», начатая Толстиковым, подхватилась театром. Вроде бы отреагировали на критику партии и в то же время перенесли свой гнев за несправедливость на мелкого приспособленца, покусившегося лишь на театр Комедии и его художественного руководителя.

Открыла собрание М. Шувалова, секретарь партийной организации театра и завлит: «Дорогие товарищи, сегодня мы с вами собрались на наше открытое партийное собрание, чтобы обсудить целый ряд очень важных для нашей жизни, для нашей работы, для нашего творчества вопросов… Вы знаете, что о нашем театре в последнее время, в последние месяцы очень много говорилось и писалось. Я напомню вам, что ещё в конце прошлого года у нас в театре работала большая комиссия Районного Комитета партии и Областного Комитета партии. В результате выводов этой комиссии состоялось решение Райкома партии Куйбышевского района, в котором говорилось о том, что ведущее место в репертуаре театра предоставлено советской драматургии, что многие спектакли пользуются большой популярностью у зрителей. Вместе с тем отмечалось, что в работе нашего театра имеются серьезные недостатки… Говорилось о недостаточно ясном идейно-художественном решении пьесы Шварца «Дракон»… Я должна сказать к чести нашего коллектива, что, несмотря на то, что критика в наш адрес была очень серьезной, очень обширной, это не повлияло на наш коллектив в том плане, что ни у кого не было настроения уныния, расхлябанности, разболтанности или неверия в свои силы. Наоборот, наш коллектив сплотился и очень дружно чувствовал плечо друг друга…

Присутствуют на собрании представители газет?

— Нет.

— Жаль. Приступим к обсуждению. Нужно ли прочесть статьи, которые были напечатаны?

— Нет.

— Все читали, все знают. Кто желает выступить первым?».