Евгений Шварц. Хроника жизни

А жизнь потихоньку уходила. 9 июня пятьдесят седьмого он записал: «На душе туман, через который я вижу то, что не следует видеть, если хочешь жить. Старость не дает права ходить при всех в подштанниках. И даже если жизнь кончена, не мое дело это знать. Это не мысль, а чувство, которое я передаю грубовато, а переживаю вполне убедительно…». 24-го: «Пишу я лежа, плохо с сердцем, а чувствую себя в основном хорошо. Вчера был летний день, сегодня льет дождь. Но я отдыхаю. И смутный просвет, и мне хочется жить и трудиться, что, может быть, что-нибудь впереди…».

7 июля: «Вчера вечером вышел к столу…».

Как только чуть отпустило, как Шварцы отправились 24 июля в Комарово.

Теперь соединяло с миром и друзьями только переписка. Екатерина Ивановна и раньше не ахти как привечала гостей. А теперь общение с ними прекратилось и по велению врачей. Даже Борис Михайлович Эйхенбаум, сосед по лестничной площадки вынужден посылать ему записки:

«Евгений Шварц, печальный мой сосед!
Люблю тебя — как друга многих лет,
Тебя, товарищ мой отборный,
Хотя судьбы коварною игрой
На месяц мы разлучены с тобой
Стеною, ванной и — уборной.

«Дон-Кихота» ещё не видел — не звали. Говорят, — будет специальный просмотр в «Доме кино» для классиков.

«Гамлета» с Мишей Козаковым тоже ещё не видел — посмотрю на днях. Все хвалят.

Идти на Брехта что-то не хочется — не люблю немецкого театра с нажимами на ихние нервы.

Читал в «Советской культуре» о фортепьянном концерте Шостаковича, написанном для сына? Трогательно!

Целую тебя!

Боря».

Михаил М. Козаков весной 1956 г. окончил школу-студию МХАТ, а в ноябре уже сыграл «Гамлета» у Н. П. Охлопкова в театре Вл. Маяковского. В мае 1957 г театр был на гастролях в Ленинграде.

А театр Комедии гастролировал в Москве, где играл и «Обыкновенное чудо». Оттуда приходит письмо от Елизаветы Александровны Уваровой:

«Дорогие Катенька и Женечка, играли с успехом и аншлагом вторую серию «Чуда». Столько наслушались похвал автору, <что> хочется скорее рассказать. Вчера на спектакле в театре «Красной армии» какие-то чужие, незнакомые сказали мне, когда я хвалила Эд. Де Филиппо, — «вот Ев. Шварц — гений!!!» Все целуют тебя, Катенька, и гения тоже. Елизавета У.».

Под «первой серией» она, вероятно, подразумевала постановку гаринского «Чуда».

Так и не повидавшись с Евгением Львовичем, в конце июня Эйхенбаумы уехали отдыхать в Усть-Нарву. Оттуда они пишут Шварцам:

«Милый Женя и душенька Катя! У нас здесь все устроилось — кроме погоды. Места интересные. Огромные пространства — воды, воздуха, леса, облака, овцы, коровы, куры с петухами — и соответствующие звуки. Я даже сочинил две строчки (заготовка):

И курица, как женщина, рыдает,
Как будто упрекая петуха.

Это относится к тому моменту, когда она снесла яйцо. Не подберешь ли к этим строкам первые две? Мы бы опубликовали в «Костре» — с подписью «Швэйх».

Наша улица называется «улицей рая», а недавно — «Вабадусе», что значит «Свобода» (по-видимому — просто эстонское произношение этого русского слова). Вот в таком блаженном крае мы поселились.

Потрясающее зрелище по дороге сюда — две старинные крепости на берегах реки Луге: на одном берегу (русском) — крепость Иван-город, на другом (эстонском) — крепость Нарва. Будет погода лучше, — поедем на пароходике посмотреть в подробностях.

Море настоящее — не то, что в Комарове. Пляж бесконечный.

Целуем вас крепко! Ваши заслуженные соседи Б. и О. Эйхенбаумы.

Эстонская ССР. Усть-Нарва, ул. Райя, д № 15, П. В. Забакс».

С рекой Лугой Борис Михайлович что-то перепутал. Между Ивангородом и Нарвой протекает река Нарова.

Слонимские под Москвой, в Переделкине:

«Дорогой Женя!

У Миши плохо работает голова, поэтому продолжаю письмо я.

Дорогие Катя и Женя!

В день отъезда мы собирались вам позвонить и попрощаться, пожелать здоровья и хорошей погоды. Но к нам неожиданно пришли и провожали нас прямо на вокзал, мы как-то сбились с толку и никому не позвонили. Первое время в Переделкине мы бродили, как сонные мухи — очень устали. И все время помнили о вас и очень хотели бы узнать, как женино здоровье и как себя чувствует Катюша. Здесь неплохо, много воды (в душах, в ваннах и умывальниках), но, очевидно, должно ещё пройти какое-то время, прежде чем нам покажется, что мы начинаем отдыхать. Шлю вам обоим самый сердечный привет.

Дуся.

У меня, действительно, не работает голова. Только уехал, начинаешь понимать, до чего устал. А, главное, чувствуешь, что просто ни на что уже голова не способна. Напишите, пожалуйста, нам, дорогие Катя и Женя, о здоровье, обо всем. Целую, обнимаю, приветствую, желаю. Тут совсем неплохо. Удивительно хорош (как всегда) Корней Чуковский.

П.о. Баковка Калинин. ж. д. Москов. об. Дом тв-ва Писателей, к. 30. Слонимскому».

И Евгений Львович отвечает:

«31/VII.