Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

В эту минуту старая Боб привела в комнату маленького Жуана. Он, казалось, был совершенно спокоен. Смело смотрел своими большими глазами то на Марию Галль, то на доктора в черном парике и длинном сюртуке.

— Знаешь ты этого господина, Жуан? — спросила воспитательница, показывая на Брауна.

— Да, миссис.

— Прежде всего, как ты должен меня называть? — допрашивала миссис Галль мальчика.

— Тетя Галль. Да, я знаю этого господина!

— Откуда ты его знаешь?

— Он хотел сегодня вечером дурно обойтись с маленькой Мили на углу церковной улицы. О, Мили так добра! Она всегда защищает меня, когда старшие воспитанники меня обижают, поэтому и я защитил Мили, заметив, что этот господин схватил ее!

— Ах ты неисправимый мальчишка!

— Я схватил! Схватил ребенка, еще девочку! — закричал доктор Браун, покраснев от злости. — Я кротко привлек к себе ребенка!

— Мили закричала, она позвала на помощь, и я прибежал, — сказал мальчик, который, находясь постоянно в обществе девочек и мальчиков старше себя по умственному развитию, казался развитым гораздо старше своих лет. — Мистер в длинном сюртуке схватил Мили и хотел увести ее с собой!

— Ты поцарапал этого благородного, благочестивого господина.

— Я разорвал бы его длинный сюртук, если бы он не выпустил Мили!

— Ты угрожал господину доктору закидать его грязью и настроил против него других уличных мальчиков — это правда?

— Я сделал это потому, что Мили горько плакала.

— Негодный мальчишка, — закричала Мария Галль, которая во что бы то ни стало должна была сохранить благосклонность куратора, — ты будешь наказан за дерзость, чтобы почетный господин не считал наш дом дурным и испорченным заведением благодаря тебе.

— Вы правы, дорогая миссис Галль, еще есть время подавить злые побуждения, — сказал доктор Браун, сложа на груди руки и тайно радуясь, что воспитательница взяла хлыстики, стоявшие в углу комнаты. — Я буду вам полезен — помогу держать этого нечестивого мальчишку.

Экзекуция началась. Достопочтенный, благочестивый доктор схватил маленького мальчика и держал его, а Мария Галль так часто и сильно ударяла его хлыстом, что Жуан вскоре не смог выносить боли, хотя вначале терпел без всяких жалоб. На его худом тельце кое-где выступила кровь.

Он дошел до дикого остервенения. Мальчику казалось, что он был прав, и потому наказание еще больше возмутило его. В самом деле, он спас маленькую Мили от низких намерений Брауна, хотя он не имел о том никакого понятия, но все-таки внутренний голос говорил ему, что этот человек с длинным носом, худыми пальцами и сверлящими глазами был смертельным врагом бедной девочки. Мария Галль все еще ударяла хлыстом по спине Жуана.

— Продолжайте, продолжайте, он от этого не умрет! — кричал Браун, с трудом удерживая защищавшегося мальчика.

Жуан до того рассвирепел от боли, что, не разбирая, хватался за своих мучителей. К несчастью благочестивого доктора, Жуан так сильно дернул его за нос, что Браун с криком бросил свою жертву и схватился обеими руками за обезображенную часть и без того уже некрасивого лица. Он увидел, что пальцы его в крови. Маленький мальчик отомстил ему.

— Ехидный злодей, — проговорил доктор сквозь зубы, стараясь вытереть кровь своим носовым платком, между тем Мария Галль отпустила мальчика, чтобы предложить куратору помощь, так как его нос действительно представлял устрашающий вид.

— Меня ужасно расстроил этот случай, — закричала воспитательница и приказала старухе Боб принести кувшин с водой для доктора, а мальчика велела запереть в темную комнату с решеткой.

Благочестивый доктор стал беспокоится о своей наружности, так как невозможно было остановить кровь, й он изъявил желание поехать к врачу. Старуха Боб бессмысленно суетилась, бегая по комнате. Красивый ковер элегантной приемной был как раз на самом видном месте испачкан кровавыми пятнами. Мария Галль была в бешенстве и поклялась убить мальчика — одним словом, весь дом находился в ужасном волнении.

Самое худшее из всего, на что прежде не обратили должного внимания, — это последствия неприятного случая. Куратор, прикладывая мокрый платок к своему большому носу, вышел из дома взбешенный, и хотя Фультон утверждал, что старый лицемер не может предпринять ничего серьезного, но была все-таки опасность, что он мог из мести причинить большой вред институту.

Понятно, что весь гнев Марии Галль и старухи Боб вылился на маленького Жуана, который боязливо сидел на корточках в углу комнаты с решеткой, куда его заперли. Эта комната находилась в отдаленной части дома наверху, над залами грудных младенцев, она была прежде пристанищем бесчисленного количества крыс и мышей.

Бедные дети это хорошо знали, поэтому можно себе представить страх и мучение, которое испытывал маленький мальчик в этой мрачной, страшной комнате.

Он плакал, кричал, потом опять прислушивался, так как ему казалось, что крысы уже приползли сюда, что они шумели и пищали; он даже видел в своем возбужденном воображении вокруг себя сверкающие красные глаза страшных чудовищ!