Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

Осадные работы продвигались очень медленно, потому что на каждом шагу приходилось выдерживать жаркие схватки и сталкиваться с новыми укреплениями и минами. Генерал Канробер, действовавший сообща с Регланом, не обладал таким жестким и железным характером, чтобы без всякого уважения к человеческой жизни вести с неумолимой последовательностью осаду. Кроме того он не был в хороших отношениях с английским военачальником, вследствие чего просил увольнения от должности главнокомандующего, которая и была передана генералу Пелисье, представившему в Африке ужасные доказательства своей безжалостной энергии. Он, как Персиньи, задушил дымом в пещере арабское племя, и ни один человек не спасся от этой ужасной смерти.

С благородным самоотвержением Канробер подчинялся приказаниям своего бывшего подчиненного, между тем как Октавио, называвшийся по матери графом д'Онси, увенчанный славой, был послан с этим известием во Францию.

Скоро обнаружились последствия этой перемены.

Несмотря на то, что тысячи пали жертвами неприятельских выстрелов и ярости холеры, траншеи были подведены к самым неприятельским окопам и взяты некоторые отдельные мелкие укрепления.

Но приступ, предпринятый союзниками 18 июня, в день сражения при Ватерлоо, был отбит со страшной потерей людей.

Десять дней спустя лорд Реглан умер от холеры; генерал Симпсон принял командование над англичанами, а 11 июля французская пуля поразила русского адмирала Нахимова в то время, когда он осматривал укрепления Севастополя.

Смерть безжалостно косила всех – как солдат, так и начальников. Брат сардинского генерала Ламармора также погиб от холеры. Нужно было во что бы то ни стало действовать решительно, чтобы прекратить эти ужасы.

Пелисье с неутомимой энергией воплощал свой план: устроить траншеи до самых окопов и таким образом, как в тисках, охватить укрепления. Попытка Горчакова фланговым нападением со стороны

Черной речки прорвать неприятельские линии была тщетна и кончилась отступлением с большими потерями, так как генерал Фоше удержал в тылу русских берег реки и мост.

Теперь французы удвоили свои усилия. С 17 августа нападения непрерывно продолжались, чтобы не давать русским времени восстановить разрушенные укрепления и чтобы число защитников валов уменьшилось от непрерывного града пуль.

Несмотря на все это, Пелисье видел, что Севастополь и в особенности Малахов курган в состоянии выдержать штурм. Потери союзников также росли с каждым днем.

В одной из выстроенных наскоро траншей нашли подземный ход, который, без сомнения, вел к страшному Малахову кургану. Это отверстие было довольно узко и было замаскировано кустарником.

Про эту находку услышал генерал Агуадо и вызвался в сопровождении маркиза де Монтолона проникнуть на следующий день в подземный ход, чтобы по возможности исследовать укрепления и расположение неприятельских войск внутри башневидного наружного укрепления.

Пелисье мало надеялся на эту тайную операцию, предполагая, что русские давно уже загородили ход; он напоминал даже смельчаку о тех опасностях, с которыми сопряжен этот план; но Олимпио решился привести его в исполнение, а маркиз так горячо его поддерживал, что Пелисье наконец согласился.

Весть о предстоящем смелом подвиге распространилась по лагерю. Многие офицеры штаба, услышав об этом предприятии, просили Олимпио взять их с собой, однако он опасался, что большое количество людей может повредить делу.

Страшная бомбардировка окопов, продолжавшаяся непрерывно целый день и вечер, стала слабее с наступлением ночи, но все еще производила страшные опустошения в рядах русских войск.

В это время две фигуры подкрадывались к траншее, откуда уже стал заметен вход, прикрытый густым кустарником. Они нашли ров пустым и незанятым. Осмотревшись, один из них, одетый в офицерский мундир, подошел к входу и стал прислушиваться.

Не было слышно ни одного звука, ни малейшего шума.

– Их еще здесь нет, Джон, – сказал он сдержанным голосом спутнику, который рассматривал кустарник сверху.

– Дело удастся, ваша светлость, – прошептал слуга, – не прибегая к. оружию, мы избавимся от них иным способом, если только они не поставят часовых.

– Ты думаешь, что на наши выстрелы сюда прибегут артиллеристы? – спросил стоявший у входа, в котором наш читатель уже, вероятно, узнал мнимого герцога. – Если мы устроим здесь засаду и выстрелим в ту минуту, когда они подойдут ко входу, то они, без сомнения, погибнут, а мы сможем, пользуясь царящей темнотой, безопасно улизнуть, прежде чем подоспеют артиллеристы.

– Очень хорошо, ваша светлость, но не будем медлить. Наверху я предложил бы вам свой план, и готов держать пари, что он вам понравится.

– Взлезай, я последую за тобой. Кажется, в соседних рвах я слышу приближающиеся голоса.

Джон, англичанин с бульдогообразным лицом, тихо и осторожно достиг бруствера; Эндемо следовал за ним с ловкостью кошки.

Вскоре их фигуры исчезли среди кустарников. Они легли на землю и могли сверху видеть все происходившее внизу.