Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

– Не думаю, но впрочем, кто же может доказать, куда исчезли два всадника, если уничтожить все, что могло бы выдать.

– Вы правы, сеньор.

– Давно ли спит незнакомец?

– С час!

– А Валентино, слуга?

– Также около того времени; недавно он крепко спал на своей кровати.

Эндемо видел, что хозяин уже разузнал обо всем.

– Еще одно, – сказал он тихо, – есть у дона подле кровати оружие?

– Да, сеньор, заряженный револьвер и шпага! Он запер дверь и объявил мне, что делает так всегда потому, что имеет обыкновение стрелять в того, кто приближается к нему ночью!

– Гм! Он проснется, если мы каким бы то ни было образом отворим дверь! Нет ли другого входа в спальню?

– В недавно сложенной тонкой стене есть низкое отверстие.

– Заметил незнакомец этот вход?

– Нет, сеньор, вход скрыт кроватью.

– А из соседней комнаты можно пробраться в это отверстие?

– Не иначе как ползком, потому что оно не более двух футов в вышину и трех в ширину. Отверстие не предназначалось для людей. У меня в доме много крыс, и потому, если комнаты свободны, я отворяю все двери внизу, чтобы мои большие коты могли охотиться.

– Понимаю. Однако посмотрим этот ход, теперь самое лучшее время. Вы ползите вперед и осторожно унесите оружие, потом и я последую за вами; все же остальное уже устроится.

– А слуга в конюшне? – спросил хозяин.

– Прежде покончим с господином, а потом очередь дойдет и до слуги, – отвечал Эндемо.

– Ладно, сеньор, примемся за дело! Вы говорили, что это очень хорошее дело?

– Да, если вы желаете успокоить совесть! Кроме того, вы получите деньги – я уверен, что дон везет их с собой немало.

Эндемо заметил, что хозяин спрятал в карман какой-то блестящий предмет.

– Я этим также запасся, – сказал он, желая дать понять хозяину, гасившему лампу, чтобы после совершения преступления он не рассчитывал освободиться от своего соучастника: подобные мошенники никогда не доверяют друг другу, а они чувствовали, что весьма сходны между собой и способны на все.

Вскоре они осторожно вышли из совершенно темной гостиницы.

Хозяин бесшумно запер переднюю дверь дома; запирать заднюю дверь он считал ненужным, ибо избегал всякого лишнего шума; кроме того, отсюда нельзя было ожидать нападения, потому что слуга, как он убедился, спал в комнате возле конюшни.

– Наверху идите осторожно, чтобы не скрипнула половица, – шептал хозяин мнимому герцогу, – следуйте за мной по пятам, я знаю, какие половицы трещат.

– Кроме вас и незнакомца в доме никого нет, ни слуг, ни служанок? – спросил Эндемо едва слышно.

– Никого, сеньор!

– Все очень умно устроено, – одобрил Эндемо, не перестававший удивляться своему сообщнику в то время, как они оба осторожно поднимались по лестнице в комнату незнакомца.

XXIX. СТРАШНАЯ НОЧЬ

Олимпио видел во сне Долорес, то прекрасное, бедное существо, которое так много страдало и которое он так горячо и искренно любил! Это был блаженный сон.

Он видел Долорес возле себя, хотел приблизиться с ней к алтарю; она бросилась к нему на грудь, проливая слезы радости, и шептала слова верной любви; это так подействовало на него, что сердце его стало сильнее биться.

«Наконец ты моя, вполне моя, – говорил он ей, радостно глядя в ее прекрасное лицо, в ее чудесные глаза, наполненные слезами, – теперь ничто не разлучит нас, мы навечно принадлежим друг другу!

– Я всегда была твоей, хотя находилась вдали от тебя, моя душа стремилась к тебе, и я была уверена, что мы наконец соединимся после долгого, трудного испытания! Без борьбы не может быть истинного счастья, веры и спокойствия; теперь только узнаем мы, какое наступило для нас блаженство.

– И ты прощаешь мне все неприятности, которые я нанес тебе раньше! Да, я читаю прощение в твоих любящих глазах…»

И он представил милую Долорес у своей груди и как он обвивает ее стан своими руками.

Это был прекрасный сон! Месяц так высоко взошел на небе, что его свет, проникая через стрельчатое окно, падал на постель и освещал спящего.

Но сновидение и спокойствие вскоре нарушились внезапным и ужасным образом.

В коридоре прокрадывались тихо и едва слышно; наконец шаги остановились у двери, которую Олимпио запер; потом направились Дальше, но так тихо, что спящий не мог их слышать.

Полночь миновала.

Теперь, внимательно прислушиваясь, можно было слышать, что тихо и осторожно отворили дверь возле комнаты, где спал Олимпио.

Тихие шаги приблизились к стене, где стояла кровать. Потом вдруг наступила мертвая тишина.

Генерал Агуадо не шевелился; он не предчувствовал, что находится в вертепе разбойников и в руках своих врагов!

Обе кровожадные гиены желали напасть на него во время сна, чтобы легче и быстрее убить его.

А Валентино? – Он не знал о происходившем в доме; нигде не было заметно шума или огонька.

Что-то затрещало у стены, внизу кровати, но так тихо, как будто там пробежала мышь, затем опять восстановилась глубочайшая тишина.

Но вдруг в тени под кроватью показалась фигура и лицо хозяина, бледное, страшное, со сверкающими глазами, как у хищного зверя, готового броситься на свою жертву.

Он поднял голову, желая посмотреть на спящего и потом начать дело.