Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

В это время императору пришла мысль поступить здесь, как с австрийцами; Мак-Магон, герцог Маджента, должен был и на этот раз дать почетную для французского оружия битву, после которой можно и заключить мир! Таким образом он надеялся спасти свой трон!

Между тем как он обдумывал этот план вместе с Лебефом, около маленького городка Вейсенбурга случилось нечто такое, что совершенно расстроило его планы!

Мак-Магон или его авангард под предводительством Дуэ был так разбит немецкой армией под начальством прусского наследного принца, что французы обратились в бегство.

Этого Наполеон, конечно, не ожидал; это расстроило все его планы!

Он еще надеялся, что Мак-Магон, стянув все свои боевые силы, даст решительную битву, но и этот воздушный замок разрушился через несколько дней.

Шестого августа произошла битва при Верте, в которой Мак-Магон с восмьюдесятью тысячами солдат занимал превосходную позицию.

Но немцы отбросили назад посланные против них дивизии, они сражались как герои против тюркосов, укрывавшихся в виноградниках и хмельниках, и к вечеру одержали столь славную победу, что армия Мак-Магона обратилась в бегство, преследуемая и рассеиваемая немецкой конницей.

Потеря французов была ужасна: десять тысяч убитых и раненых покрывали поле битвы; такое же число было взято в плен; почти сорок пушек и митральез попали в руки победителей, а также весь лагерь герцога Маджента, который не хотел присутствовать при бегстве!

Это, без сомнения, была победа, о которой и не думали Наполеон и Евгения.

Императрица и ее советники получили депеши, которые изменяли и искажали значение действительных событий, и не будь других газет, кроме парижских, то ложь удалась бы вполне!

Однако Евгения стала сознавать, что дела ее очень плохи и что ей следовало послушаться Олимпио Агуадо, который и на этот раз говорил ей совсем не то, что друзья двора, и сказал правду!

12 августа, когда немцы преследовали по пятам бежавших французов, произошел случай, неслыханный во всемирной истории: четыре улана взяли главный город Лотарингии, Нанси.

Как смеялись эти четыре улана, видя, что пятьдесят тысяч жителей вверили им свою судьбу! Впрочем, это были уланы, пользовавшиеся у французов славой совершенно особенных людей!

Между тем, в самый день победы при Верте, храброго Фроссара прогнали с Шпихеровских высот и разбили при Форбахе, так что он бежал, оставив в руках победителей пушки, понтоны, кухни и палатки. Здесь обнаружилось, что французские офицеры, желая иметь под руками проституток, возили с собой страшное количество дам так называемого demi-monde, ибо в оставленных ими палатках нашли платья, женскую обувь, шиньоны и другие неудобоназываемые предметы.

Эти поражения вызвали страшные перемены. Не только военный министр Лебеф должен был оставить свое место, но, чтобы удовлетворить общественное мнение Парижа, должны были выйти в отставку господа Оливье и Грамон!

Советником сделан был обесславленный кузен Монтобана, граф Паликао! Это был акт сомнения, ибо этот Паликао был последним средством, за которое, будь то даже яд, хватается умирающий!

Кузен Монтобана добыл лавры в Китае, при взятии Пекина, то есть он составил себе имя грабежом, убийствами и самым грубым насилием.

Этот достопочтенный граф призван был в помощники императрицы в то время, когда палата решила организовать так называемую гвардию и отправить ее в Шалонский лагерь на помощь маршалу Мак-Магону.

Все более и более обнаруживались признаки близкой бури и грозы.

Часто по ночам Евгении стал являться образ Олимпио, и тогда уста ее шептали:

— О, если бы я его послушала! Он говорил правду!

Победоносно продвигавшиеся немцы отрезали Мак-Магона от Базена и все дальше отодвигали его назад; остальные же французские армии Канробера, Бурбаки с императорской гвардией и другие корпуса стянулись к Мецу, где находился император со своим сыном.

Около него собралось четыреста тысяч войска, и еще раз родилась в нем надежда, еще раз подкралась к нему мысль ударить всей этой массой по врагу и отбросить его назад. Ему сказали, что южная немецкая армия занята преследованием Мак-Магона и поэтому нечего опасаться этой армии, с другими же двумя он надеялся расправиться одним ударом, так как имел почти полмиллиона солдат.

Он назначил 15 августа для этого удара и приказал сделать все нужные приготовления.

Но вдруг 14 августа последовало столкновение немецкого авангарда со стоявшими под стенами Меца корпусами Базена и Фроссара, к которым потом присоединился также корпус д'Лдмиро, так что битва приняла широкие масштабы.

Это была битва при Курселле,

Первому армейскому корпусу, под начальством Мантейфеля, и седьмому принадлежит слава этого дня.

Французы были отбиты со страшным уроном и загнаны под самую крепость, которая защитила их.

XXVI. МАРШАЛ БАЗЕН И УЛАН

Людовик Наполеон и его сын расположились в Меце со своим дозором в здании комендатуры. Главные распоряжения делались императором; он еще был полным властелином и говорил себе, что все погибнет, как только он будет вынужден передать власть другому.