Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

Его образ постоянно стоял перед ней; она видела его в соборе гордого, с бриллиантовым крестом; он едва поклонился, как будто не хотел склонить головы, эта гордость и благородная внешность внушали к нему уважение. Евгения знала причину его холодности и хотела видеть его поверженным, обожающим ее одну; эта мысль, это желание не давали ей покоя! Олимпио должен был во что бы то ни стало быть у ее ног, — он смущал ее сон, его одного видела она, когда, закрыв глаза, чувствовала на себе поцелуи императора; его домогалась она со всей страстью.

Бесчисленные планы, новые пути приходили на ум Евгении, но трудно было выбрать лучший из них. Тогда императрица вспомнила об одном человеке из ее свиты, на которого можно было положиться в этом опасном предприятии. Эта женщина, казавшаяся ей способной для подобного поручения, была возвышена ею из грязи, и потому Евгения могла рассчитывать на ее благодарность.

Дама эта была испанка, которая могла понять ее тайну и исполнить задуманные планы. В ее жилах текла кровь южанки, и судьба дала ей угрюмый характер; она не любила людей и только к Евгении питала почти безграничную преданность.

Чтобы понять, кто была эта дама, мы должны вернуться немного назад. В тот вечер, когда Марион отправилась в морг, откуда предполагалось перенести тело загадочного инфанта Барселоны в испанское посольство, она видела, как отправили во дворец его старую Жену и молоденькую дочь. Их отвезли в придворном экипаже в Тюильри, где императрица приняла их в своем салоне. Евгения отпустила свою свиту, желая наедине переговорить с дамами, которых окружала странная таинственность.

Войдя в салон, сгорбленная старушка, лицо которой было скрыто вуалью, и дочь опустились на колени; императрица подошла к ним и подняла их.

— Доверьтесь мне, — сказала она по-испански. — Я желаю вам добра и хочу помочь! Мне сказали, что умерший был инфантом Барселоны. Откройтесь мне, какая тайна окружает вас?

Старуха залилась слезами, она ломала себе руки; дочь ее подошла к Евгении.

— Благородная императрица, — заговорила она звучным голосом. — Мы опозоренные изгнанницы. Судьба наша горькая, и вы одни можете изменить ее.

— Он скончался, умер в горе! — простонала старуха.

— Простите скорбь матери, — сказала дочь. — Велите отвести ее к телу инфанта, а я останусь здесь и объясню вам все.

— Я пойду с ним в могилу, я и это хочу разделить с ним! — вскричала старуха.

— Вы меня глубоко тронули. Ваш супруг, инфант, будет в эту ночь перевезен из морга в капеллу испанского посольства…

— Пустите меня к нему, кто может разлучить меня с несчастным, тяжелую судьбу которого я до сих пор делила! Вы не можете быть так жестоки! Имейте сострадание, — молила старуха.

— Ваше желание будет исполнено, — сказала ласково Евгения старухе, потом, обернувшись к девушке, прибавила: — Вы останетесь у меня, доверьтесь мне, я вам помогу!

— Поздно, слишком поздно, его нет у меня, мне остается одна смерть! Я пойду в могилу за несчастным, которого лишили трона и заставили бродить из страны в страну!

Евгения позвонила и приказала передать одному из камергеров, чтобы он отвез старую женщину в испанское посольство.

Старуха, поблагодарив императрицу, оставила Тюильри. Оставшись наедине с девушкой под вуалью, Евгения попросила ее сесть напротив себя.

— Я готова вас выслушать и помочь вам, — сказала она мягким, ласковым голосом, производившим всегда глубокое впечатление.

— Кто изгнан и презрен светом, государыня, в том является ненависть и вражда! Мой отец не проклинал тех, кто постыдно изгнал его, — я проклинаю их. Душа моего отца была благородна и велика, он простил виновников своего несчастья, никакое преступление не тяготило совести старика, — он умер, благословляя своих врагов!

После короткой паузы она продолжала глухим тоном:

— Когда умер в 1788 году испанский король Карл III, трон наследовал его сын, Карл IV, имевший в супружестве Марию Луизу Пармскую. В 1770 году нелюбимая королем Мария Луиза родила сына, наследника престола. Но небо как будто хотело наказать их брак, и первенец имел на лбу черное пятно в виде звезды. Посмотрите, у меня точно такое же пятно, наследованное мною от Франциско, инфанта Барселонского, лишенного престола.

Девушка откинула вуаль, и Евгения вздрогнула, взглянув на нее, но тотчас же подавила свое волнение. Черты таинственной испанки были прекрасны, правильны и благородны, хотя и угрюмы, а в глазах выражалась мрачная злоба. Черные волосы оттеняли черты ее лица: правильный нос, полные алые губы; щеки имели желтовато-бледный цвет, свойственный южанкам, а глаза отличались прекрасным блеском. На губах появлялась иногда презрительная улыбка, вызванная рассказом и воспоминанием о Марии Луизе. На лбу была черная звезда, придававшая всему лицу злое выражение.

— Точно такое же пятно было у первородного инфанта. Увидев пятно у новорожденного, доктора перепугались и сообщили королю об этом несчастье.