Евграф Федоров

Но это так — попутное замечание. Именно попутное, потому что Л. В. Панютина уже мчится на перекладных, запахнувшись в дорожный плащ… уже билет покупает на курбатовский пароход… Стоимость билета была удивительно низкой; дело было поздним вечером, получив ключи, пассажирка заперлась в каюте и улеглась спать. Наутро причина дешевизны выяснилась: пароход тащил на канате баржу с арестантами. «Баржа с сеткой, похожая на гигантскую мышеловку», — занесла она в дневничок. Ей стало грустно.

Ни малейшего сочувствия ей! Сухо пошлем вдогонку: до свидания. Ее поведение, мягко говоря, необъяснимо. Решиться порвать с нашим героем, оставить его в такой момент… Без сожаления прощаемся мы с Л. В. Панютиной — даже рискуя оставить повествование в данном месте без героев.

Выходит, так.

Он уплыл на запад, она обратно — на восток. Он бродяжничает по дорогам Швейцарии и Франции, пробует свои силы в каменотесном, типографском, трубочистном и многих других профессиях, дабы на себе познать лихую долю людей труда, и пишет, пишет письма: не только партии и (на том же листе) подруге, но и брату. Брату пишет подробнейшие отчеты о своих расходах; брата эти отчеты смешат и возмущают.

Она, достигнув Кунгура, раскатывает по городу в дедушкином экипаже (ходить барышне пешком считалось в Кунгуре неприличным), гостит у окрестных помещиков и посещает балы у купцов. За ней всерьез ухаживает миллионер Б. Писем она не пишет и не получает.

Между прочим, покончив с позорными функциями передаточного звена и почтовой конторы, она их не просто прекратила выполнять, а передала… Николаю Дерюгину, драгунскому офицеру, с которым Евграф сдружился в Белой Церкви, богатырю, весельчаку и пьянице. Он Евграфа не забыл, в отдалении его влияние сказывалось даже сильнее — и Дерюгин бросил пить, вышел в отставку и приехал в Петербург поступать в транспортный институт. Ему-то Л. В. Панютина и передала переписку — пусть-ка его тревожит Вэгэдэ по три, а то и по четыре раза в неделю, а также иногда и глубокой ночью.

Таким образом, она не просто вышла из игры, по постаралась оставить зацепку для возвращения (что несколько смягчает ее вину).

Глава девятнадцатая ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С «НАЧАЛА»

…Меж тем минул год, как наш главный герой покинул Петербург в поисках иноземных ферейнов. Юлия Герасимовна сильно соскучилась и недоумевала, чем занят ее сын в европейских странах; добро бы в университет поступил: в Сорбонну, Гёттинген… Так нет, болтается без дела. Случилось так, что у Евгения Степановича на службе вышла осечка; чтобы замять какую-то шероховатость, сказанную в разговоре с большим начальником, необходимо стало перевестись в другой город; он выбрал Казань. Пока суд да дело, задержалась отправка денег Евграфу; конечно, то нашему герою не помеха, он готов был увеличить количество подметаемых перронов и обеспечить свое существование. Но он был пренеприятно поражен переменою петербургского адреса; теперь почему-то он должен был отсылать запрятанные в белизну бумаги партийные донесения не солидарному с ним существу, а старому приятелю, становлению которого на путь истинный он, разумеется, безмерно был рад, однако предпочел бы о том узнать от него устно.

Да и ностальгия взяла свое.

Все это привело к тому, что, сидя как-то поутру на парковой скамеечке в Цюрихе, на которой, позволительно будет заметить, он провел ночь (и не одну), и, поежившись от холода, он полез в карман и пересчитал монетки, полученные за освобождение перрона, лестниц и прилегающих к вокзалу улочек от мусора; и он с удовлетворением нашел, что их как раз хватит на билет до Петербурга, если, правда, освободить на время пути желудок от трудов по перевариванию пищи. Но это были сущие пустяки, и билет тотчас и был приобретен.

Аккурат в этот же самый день (ну, может, неделей-другой позже… или раньше, что не имеет ни малейшего значения для достоверного хода повествования, поскольку нимало не нарушает правил тождества и совмещения) некая Л. В. Панютина, находившаяся в строго противоположном направлении от Петербурга, тоже приобрела билет до оного пункта. Достоверно известно, что прибыла она в пункт неделею или двумя позже нашего мастера по уличной чистке, что документально подтверждается словами Любови Ивановны, которыми она встретила путешественницу: «Этот-то… ну, что того… кажинный день шляется наведывать, ты приехала или нет…» То же подтвердила и Анна Андреевна: «Евграф Степанович нас навещает ежедневно и тобой интересуется».

Да, Евграф Степанович был уже в Петербурге и, хотя не успел еще оправиться от действия «немецких габерсупов», как изволила выразиться Юлия Герасимовна, не подозревавшая, что и габерсуп не всегда был доступен его освобожденному желудку, однако успел переделать множество дел по партийной линии: рассказать товарищам о рабочих организациях на Западе, о своих встречах со знаменитыми лидерами Вильгельмом Либкнехтом и Августом Бебелем (а эти встречи состоялись в конце его вояжа), рассказать и выслушать своих товарищей и окунуться в их интересы.