Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон

На президентской сцене царит напыщенность, окрашенная церемониальной мистикой. Но бесконечный праздник дает перебои. Сил полиции уже не хватает, чтобы поддерживать национальный дух на отметке, указывающей, как в барометре, хорошую погоду. Поля не обрабатываются и превращаются в целину, стада уменьшаются, армия чиновников кормится крохами с барского стола, а рабочий люд расплачивается за некомпетентность властей. Ежедневная промывка мозгов не помогает в борьбе с инфляцией, пожирающей зарплату. Поезда, медленно трогающиеся с места после трехмесячной забастовки, заставляют дрожать стены правительственной резиденции Каса Росада.

Итак, для латания брешей используется не изменение условий жизни, а раздувание мифа, чрезвычайно активное славословие, командует которым сам Перон, нажимая на кнопку с надписью «Человек-провидец». Перон ожесточается. Он больше не политик, оттачивающий каждое слово, а актер, следящий только за внешностью. Он распаляется при мысли о полутора тысячах новых школ, открытых им в Аргентине, в которых юные мозги рассовываются по бутылочкам. Тысяча пятьсот школ стали дополнительными кузницами культа, где фабрикуется идол с судорожным будущим.

Объятия Перона все так же широко распахнуты, но не для того, чтобы заключить в них Эвиту, которой ненависть заменила и тело, и кровь. Перон раскрывает объятия толпам избирателей, тем, кто идет на выборы как на мессу, в черных перчатках и с опущенной головой.

Боги улыбаются и ждут максимального количества голосов, отданных за них. Избирательные бюллетени должны снова надуть парус, обвисший на мачте. Эвита и Перон понимают, что нужно заранее принять меры… Поезда со скрипом, но двинулись по рельсам. Перон держит объятия раскрытыми. Эвита посылает забастовщикам комплекты приданого для новорожденных и бутылки сидра. Но дела идут плохо…

Тогда в конце февраля 1951 года Эвита во главе делегации женщин-перонисток вручает своему мужу золотые часы. Это подарок народа, утверждает она, сообщая заодно, что пользуется этой церемонией, чтобы попросить его — разумеется, от имени народа — выдвинуть свою кандидатуру на самый высокий пост в государстве, несмотря на то, что конституция запрещает президенту ходатайствовать о переизбрании.

Передавая Перону часы, Эвита просит также назначить выборы на год раньше. Перон, окруженный фотографами и кинооператорами, раскрывает объятия и прижимает Эвиту к себе…

Потом с широкой улыбкой заводит эти часы, представляя себе, как трепещет вся страна, отмеривая секунды на его запястье…

7

В середине 1950 года, когда железнодорожники начали бунтовать и нарушать безмятежную жизнь Хуана Перона и его супруги, что у него проявлялось во все большей мечтательности во взоре, а у Эвиты, напротив, в повышенной активности, в тот момент Перон решил, что сможет поправить ситуацию, если нанесет мощный удар по церкви.

Союз Перона с церковью приобрел сомнительный характер. Чета Перон не только присвоила пышность, по традиции отводимую церкви, оба они претендовали на место, которое во все времена иерархия отводила сверхъестественному.

Пятый евхаристический конгресс должен был состояться в Росарио во второй половине октября. Святой престол поручили представлять на этом конгрессе кардиналу Эрнесто Руффини. Перон, в надежде призвать аргентинскую церковь на службу собственной персоне, поручил своему послу в Ватикане передать святому отцу, что генерал Перон был бы чрезвычайно польщен, если бы во время празднеств кардинал Руффини наградил Эвиту орденом Святого престола. Эвита еще не отказалась от мысли добиться Высшего ордена Христа, который не достался ей во время поездки в Рим. Папа уклонился от исполнения этого пожелания так же дипломатично, как оно было сформулировано.

Узнав об отказе, Эвита потребовала от Перона помешать кардиналу Руффини высадиться на берег. Перону с большим трудом удалось ее успокоить. Вскоре у Эвиты возникла другая идея, без колебаний принятая Пероном. Корабль, на борту которого находился кардинал, должен был бросить якорь на рейде Буэнос-Айреса 16 октября. Национальный перонистский праздник начинался 17 октября. В этот день Перон был освобожден и вознесен к власти вопящими бандами Эвиты. Отмечалась также пятая годовщина триумфа четы. Если бы кардинал Руффини сошел на берег в этот день, то, естественно, был бы приглашен на все церемонии. Таким образом создавалось впечатление, что он патронирует праздник перонистов от имени Ватикана. Но не успел кардинал Руффини шагнуть на трап, как представители аргентинского епископата предупредили его об опасности какого-либо благодушия в подобных обстоятельствах.

Кардинал остался на борту судна. Несомненно, он оценил бы танцы и фейерверки, но предпочел добровольно подвергнуться затворничеству на двадцать четыре часа, пока праздник не выплеснет свои последние залпы.