Эвита. Женщина с хлыстом

По иронии судьбы ею стала Изабелита, а не Эвита, которая в свое время на деле исполняла эту роль, и было что-то трогательное в ее попытках вести себя подобно своей предшественнице. По происхождению они стоили одна другой, хотя прошлое Изабелиты было более обыкновенным. Ее отец умер, когда она была маленькой, и она покинула провинцию Ла-Риоха, чтобы поступить в труппу исполнителей национальных танцев в Буэнос-Айресе. Она была не более образованна, чем Эва. У нее также были определенные амбиции, но ей не хватало политического оппортунизма, и она была совершенно лишена той энергии, отваги и всепобеждающей веры в свою великую судьбу, которые вынесли Эвиту наверх. Теперь Изабелита столкнулась с ситуацией, перед которой могла дрогнуть сама Эва. Возвращение Перона нисколько не смягчило раскол в рядах перонистов. Когда годом раньше он торжественно явился в город, толпы, встречавшие его в аэропорту, устроили потасовку. В этой драке по меньшей мере сто человек погибли и тысячи были ранены. Его ближайшие советники отличались от прочих в первую очередь своей безвестностью. Один из них, Хосе Лопес Рега, астролог и зловещая фигура, всегда был рядом с Пероном, а теперь стал приближенным Изабелиты. Ему одинаково не доверяли и правые, и левые. Да и самой Изабелите правящие круги не доверяли, причем не только из-за недостатка опыта, но и потому, что она была женщиной. Перонисты былых времен негодовали, глядя на ее попытки подражать Эве: она носила такую же прическу, выкрасилась в темную блондинку и собирала волосы в пучок, как делала Эвита. В стране воцарился хаос. Инфляция возросла до шестисот процентов, и ожидалось ее повышение, иностранные бизнесмены, столкнувшиеся с непосредственной угрозой своей жизни и жизням детей, уезжали из страны. Политические убийства участились до трех в день. У Изабелиты на руках осталась лишь одна карта, козырной туз, не разыгранный Пероном. Она послала Лопеса Регу в Мадрид, чтобы привезти тело Эвиты домой.

Некоторые говорят, что она сделала это, чтобы спасти Лопеса Регу, чьей жизни угрожали; другие – что она надеялась отвлечь внимание от непомерных налогов и растущих цен. Самое причудливое и самое правдоподобное объяснение таково: группа «монтонерос» настаивала на обмене телами. Четыре года назад «монтонерос» убили генерала Арамбуру – того самого Арамбуру, который в 1955 году вывез тело Эвы из страны. Недавно его труп был выкраден из семейного склепа, и теперь они предлагали вернуть его, если тело Эвиты будет привезено домой. Когда самолет с останками приземлился на военной авиабазе, «монтонерос» позвонили в газеты и сообщили, что тело Арамбуру лежит в грузовике, припаркованном на одной из улиц Буэнос-Айреса.

Лишь несколько человек приветствовали возвращение Эвиты домой. Мероприятие проходило в такой строгой секретности, что общественность не знала ничего до тех пор, пока гроб с телом Эвы не поставили рядом с Пероном в церкви при президентской резиденции. Она вернулась, но не «в миллионах». Было слишком поздно. Мертвые не могли вернуть спокойствие этой земле.

Изабелита появлялась на публике все реже и реже. Это была тоненькая, хрупкая, нервная женщина сорока трех лет, и в ее резком голосе порой звучали истерические нотки. Город был полон слухов: говорили, что она подаст в отставку, что армия мобилизована, что Лопес Рега арестован или что он бежал из страны, что тела четы Перон исчезли и что на месте Эвы лежит восковая фигура. Изабелита отправилась на холмы Кордовы «для поправки здоровья». Она вернулась в Буэнос-Айрес и почти сразу нашла прибежище в больнице. Она уже как загнанный заяц металась туда-сюда и тем не менее сохраняла с дурацким упрямством пристрастие к краткому очарованию аргентинского солнца.

Конец не удивил никого, кроме самой Изабелиты. Она не имела никакого понятия о тщательно спланированном заговоре до тех пор, пока вертолет, который должен был доставить ее в президентское имение в Оливос, не отклонился от курса и ее без всяких церемоний не проинформировали, что она арестована. Позже ее судили за то, что она присвоила семьсот тысяч долларов бюджета для своих собственных нужд. Даже и в преступлении она оказалась лишь бледной тенью Эвиты, не считавшей и сотни миллионов долларов, которые проходили через ее руки и бесследно исчезали. Эва заявляла, что считать деньги, которые тратятся на благотворительность, – это капиталистическая чушь. «Я просто трачу деньги на бедных, – говорила она. – Я не могу остановиться, чтобы их пересчитать».