Евхаристия

Если Феодор Андидский в XII в. (в , 27), a Феодор Мелитинский в ХIV в. [472] начинают больше подчеркивать этот момент евхаристического последования, известный, однако, всем писателям и более ранних времен, это все же не возбудило тогда латинян против них. Впервые Рим высказался против эпиклезы в XIV в. устами папы Бенедикта ХІІ по поводу обращения армянского царя Льва IV. Папа перечисляет до 117 заблуждений Армянской церкви и под № 66 осуждает и эпиклезу. O том же писал армянам и папа Климент VІ в 1351 г., и Иннокентий VІ в 1353 г. Особенно решительно высказался по этому поводу на Флорентийском соборе папа Евгений IV в своем «Decretum pro Armenis»: «Forma hujus sacramenti (т. е. Евхаристии) sunt verba Salvatoris, quibus hoc conficit sacramentum. Nam ipsorum verborum virtute substantia panis in corpus Christi et substantia vini in sanguinem convertuntur» [Образ этого Таинства суть слова Спасителя, которыми Он совершает это Таинство. Ибо силою самих слов вещество хлеба превращается в Тело Христово, a вещество вина — в Кровь]. [473]

С греческими же богословами Запад вступил в полемику впервые по этому вопросу на Флорентийском соборе, когда на заседаниях 16 и 20 июня 1439 года доминиканец Иоанн Торквемада возражал митроп. Киевскому Исидору, считавшему, что освящение Даров происходит и словами Спасителя, и призыванием Святого Духа. Торквемада защищал крайний противоположный латинский взгляд. [474] Исидор был вынужден на заседании 26 июня принять латинскую точку зрения об освящении одними только (soils) словами. [475]

Несколько менее крайнюю позицию в этом вопросе занял кардинал Виссарион Никейский. Он старался смягчить остроту темы, видя в эпиклезе молитву, обращенную не к Одному Святому Духу только, но и ко всей Святой Троице, и относя ее не к определенному только моменту, в который она читается, т. е. уже после произнесения установительных слов, когда, по мнению Запада, освящение уже имело место. Слова эпиклезы «non tamquam in tempore in quo dicuntur, sed tamquam in tempore, pro quo dicuntur» [не во время призывания, но как бы во время, предшествующее призыванию]. Таким образом эпиклеза имеет как бы «обратное действие». Это мнение с теми или иными оговорками разделяли кард. Францелин, [476] Атцбергер и некоторые другие. [477]

Третье мнение, защищаемое очень многими католическими учеными догматистами и литургистами и, в частности, Торквемадой, Суарецом, Беллярмином, Де Луго, Аркудием, Маффеи, видит в эпиклезе только молитву о даровании верующим и причащающимся даров Святого Духа («…низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащыя Дары сия…»). Но, как правильно замечает J. H"oller, «это только одна часть молитвы, сама собой понятная, тогда как другая, т. е. О преложении Даров, остается неразрешимой. [478]

По мнению четвертых (так называемая «Intentionstheorie» [теория намерения (нем.)], разделяемая Неnke [479]), Церковь в эпиклезе выражает свое Intentio [намерение] для освящения, имевшего уже место в установительных словах. Bossuet советует не привязываться в освящении к точно определенным моментам Литургии. Scheeben и Норре склонны видеть в разбираемой молитве «pers"onliche Oblation der Kirche» [личное приношение Церкви (нем.)], при которой Церковь говорит не во Имя Христа, a как Его служанка. [480]

Наконец, сам Holler выдвигает новый взгляд, согласно которому эпиклеза претерпела известную эволюцию. Если в древней литургии (СА VIII, апостола Иакова) молились о том, чтобы Бог , ... [явил Хлеб, показал и т. д.], то этим Церковь просит «явить» народу, показать ему уже освященные словами Христовыми Дары («offenbar machen, erscheinen lassen» [показать, явить (нем.)]). Затем появилась, якобы, «sp"atere, j"ungere Form der Epiklese» [более поздняя, более новая форма эпиклезы (нем.)], где вместо «явления» и «показания» Даров народу Церковь стала молиться об освящении, благословении, соделании их Телом и Кровью. [481] Иными словами, следуя этому взгляду, надо было бы признать, что почему-то Церковь позабыла об исконном, якобы, учении об освящении установительными словами и стала вдруг словам «показати», «явити» придавать иной смысл, консекраторный, который они в сознании Церкви раньше не имели. Натянутость этого взгляда достаточно очевидна и дополняет собою ряд тех натянутостей, которые римо-католическая наука неоднократно высказывала по поводу эпиклезы.

Таковы в общих чертах взгляды традиционных римских богословов. Для всех них является характерным утверждение позднейшего происхождения эпиклезы. Она для них представляется нововведением византийских литургистов и богословов.