Евхаристия

Первая попытка, филологическая, предложена была еще Львом Алляцием. Если бы слово «» стояло до слов Господа, то все решалось бы благополучно; но, увы, оно стоит после. Алляций поэтому тщится найти выход в духе греческого языка. Слово ,— говорит он, — может для грека означать не только «против». Этим словом часто пользуются, чтобы показать сходство, ideoque saepissime cum similitudinem exprimere volunt ea utuntur [им также пользуются, когда хотят выразить сходство].

Приводится им и ряд примеров:

 — не против Бога, a «qui Deo similis est» [который подобен Богу].

 — не contrarius, sed aequans, similis [противный, но равный, подобный].

 — то же, что и , «в цене быка».

 — же, что «равновесящий».

 — «сделанный по образу», должно значить , но такого слова нет.

Отсюда и надо понимать, как , т. е. «aequalia, similia, eadem cum corpore et sanguini Christi» [равные, подобные, единые с Телом и Кровью Христа]. [540]

То же хотел бы видеть и Петр Аркудий, обученный латинянами в духе схоластики корфиот, в своем полемическом против греков трактате. [541] Надо заметить, что подобное филологическое объяснение по своей малоубедительности успеха не имело, и современные католические ученые к нему уже больше не прибегают.

Вторая попытка сводится к гипотезе позднейшей интерполяции. Тот же Аркудий считает объяснение святого Иоанна Дамаскина простым апокрифом, интерполяцией, сделанной в тексте Дамаскина во время греко-латинской полемики. Дамаскин пишет: «Если же некоторые и назвали хлеб и вино вместообразными, , Тела и Крови Господа, подобно тому, как говорил богоносный Василий, то сказали о Хлебе и Вине не после их освящения, но прежде освящения, назвав так само приношение». [542]

Но мнение Аркудия отпадает: Лев Алляций видел своими глазами в Ватиканской библиотеке современную Дамаскину рукопись, в которой было это место написано. Следовательно, здесь не «позднейшая интерполяция». [543] Однако же именно интерполяцию в текстах и Дамаскина, и святого Василия хотел бы видеть и М. Жюжи. [544] Слова же Дамаскина об эпиклезе [через призывание Святаго Духа] надо понимать, говорит Жюжи, «sensu largo… tota anaphora» [в широком смысле … как относящиеся ко всей анафоре]. [545]

Третья попытка, считающаяся с бесспорностью выражений Дамаскина, не ищет объяснения ни в филологии, ни в возможных позднейших изменениях текста, a принимает это место tel quel [как есть (франц.)]. В таком случае остается укорить Дамаскина в… неверности церковной традиции. Так и думают некоторые. L. A. Molien пишет: «F^acheuse interpr'etation du mot «antitypa» par S. Jean Damascene» [неудачное истолкование слова «антитипы» у святого Иоанна Дамаскина (франц.)]. [546] Vаrаіnе говорит еще определеннее: «L’erreur de St. Jean Damascene» [ошибка святого Иоанна Дамаскина (франц.)]. [547] Салавиль, признавая, что Дамаскин неоднократно (M. P. Gr. T. 94, col. 1152-1153; 637-640; t. 95, col. 404) упоминает эпиклезу и антитипы, считает, что Дамаскин «fausse la tradition» [искажает традицию (франц.)]. [548] Исходя из безусловной непогрешимости схоластики, иного выхода искать не приходится.

Г. Эпиклеза на Западе.

Молитва призывания Святого Духа на Литургии не является, однако, «позднейшим нововведением» византийских богословов в целях полемики с латинянами. Эта молитва вовсе не была достоянием одного только восточного христианства. История показывает, и наука не может не признавать этого факта, что когда-то эпиклеза была универсальным литургическим явлением. Рим в течение веков подчинил себе все западное христианство, как в отношении административно-каноническом, так и обрядовом, литургическом. Он вытеснил постепенно из употребления все поместные литургические особенности и обряды: миланский, мозарабский, галликанский — допущенные им до поры до времени, как некие привилегии и послабления. Древнейшие литургические особенности, живые памятники старины были безжалостно принесены в жертву принципу унификации всей церковной жизни. Римская литургия является единственной формой евхаристического богослужения для латинского христианства. Пропагандируемый Римом «восточный обряд» есть поэтому почти парадокс, нужный только для миссионерских целей.

Папы в течение истории не только упразднили западные поместные обряды, но и в самой собственной Римской мессе своей властью уничтожили то, что имело место в древности, a именно эпиклезу. Это вполне подтверждается мнениями всего католического ученого мира.

Вот что говорят западные ученые об эпиклезе, как в поместных литургиях Запада, так и в самой Римской мессе.