Евхаристия

Непосредственно за причащением священнослужителей следует причащение мирян. Издавна, с самой седой древности установлено причащать народ именно в этот момент Литургии, сразу же после совершившегося причастия клириков. O том свидетельствуют Этерия (Сильвия Аквитанка), литургии Апостольских постановлений II и VIII книг, [738] Иустин Философ [739] и др. Поэтому совершенно не оправдано укоренившееся с известного времени на Востоке (в некоторых областях) нововведение отлагать причастие мирян на после окончания Литургии, после отпуста, руководствуясь тем, якобы, соображением, чтобы не задерживать остальных мирян, не причащающихся. Это лишнее доказательство нашей расцерковленности и утраты евхаристического сознания. Это прямо противоречит строю и содержанию Литургии в последней ее части, a именно: 1. в гимне «Да исполнятся уста наша…» поется: «яко сподобил еси нас причаститися…», — 2. в ектении говорится: «… Приимше Божественных, Святых, Пречистых… Христовых Таин», — 3. перенесенные с престола на жертвенник Дары знаменуют вознесшегося Господа, и поэтому возвращать снова Дары на престол есть искажение самого смысла Литургии.

Причащение есть высший момент Евхаристии. Это и является целью самого Таинства. Преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Спасителя совершается не ради только самого преложения, но именно ради причащения священнослужителей и присутствующих верных. B этом осуществляется и исполняется евхаристичность Церкви. Само слово «причащение» показывает особую связь, которая устанавливается между верными и Христом Спасителем. Святой Иоанн Златоуст («Беседа 24-ая на 1 послание к Коринфянам», X гл.) говорит, что верующие, причащаясь Святого Хлеба, соединяются друг с другом и со Христом, ибо это причащение есть нечто более сильное, чем обычная связь. «Как то Тело соединяется Христу, так и мы с Ним через этот Хлеб соединяемся». — «Почему я говорю приобщение, ? Потому, что мы есмы то самое Тело. Что есть Хлеб? Тело Христово. Чем же становятся причащающиеся? Телом Христовым. И не многие тела, но одно Тело». И далее он объясняет это на примере многих зерен пшеницы, ставших одним хлебом. Многие причастники составляют одно Тело Христа, т. е. Его Церковь. [740]

На Востоке с древности установилась такая терминология: y aпостола Павла (1 Кop. 10:16 [741]); [участвовать в Евхаристии] в 13 правиле Никейского Собора; [вкусить от непорочной Жертвы] у Филосторгия; [причащаться] у Феофилакта. Иногда находим и другие выражения, как, например, [Таинство соединения]: [причащение Святынь]; [святое и таинственное причащение]. На Западе установились свои выражения: communio [причастие], communicatio [приобщение], perceptio corporis et sanguinis participatio [принятие Тела и причастие Крови]. Римская практика при этом разделяла: communicare [приобщать] — причастие Тела Христова от руки епископа, a confirmare [подтверждать] — причастие Крови, подаваемое диаконом (Ordo Romanus, I, 20). Славянская терминология выковалась соответственно греческой, — причащение, приобщение. Во всяком случае, во всех этих словах выражается один и тот же смысл: единство верующих, причастников между собой и со Христом, Главой мистического Тела Церкви.

B настоящее время служебник предписывает после окончания причащения священнослужителей раскрыть царские врата. Священник подает святую Чашу, обычно покрытую не покровцем, a платом для утирания уст, поверх которой положена лжица, — диакону, и этот последний выносит ее из алтаря со словами: «Со страхом Божиим и верою приступите». Греческий служебник требует после окончания причащения священнослужителей дать певцам знак для прекращения пения киноника; он производится священником звездицей по краю дискоса. Диакон произносит: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите». Возглас этот более древний и встречается в старейших рукописных формулах литургии. [742] Славянская редакция его в течение времени утратила. Между тем он вполне соответствует смыслу евхаристических молитв. Так во второй молитве верных в литургии Златоуста сказано: «…Даждь им всегда со страхом и любовию служащым Тебе, неповинно и неосужденно причаститися Святых Твоих Таин…». И в Литургии Преждеосвященных Даров поется: «Верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем». И в первой утренней молитве, которую священник читает во время шестопсалмия, сказано: «…И даждь им, со страхом и любовию всегда Тебе служащым, хвалити неисповедимую Твою благость…». Сочетание страха и любви нисколько не противоречит одно другому, т. к. это совсем не тот панический, рабский страх, который вон изгоняется любовью (1 Ин. 4:18 [743]), a страх сыновний, проникнутый почитанием величайшего Таинства и любовью к Небесному Отцу.